Ракушка - страница 11

– Нет, мам, я не хочу пока детей, мне интересно на работе, это совсем другое. Смотри, как папа работает, а ведь его завод дышал на ладан, буквально разваливался, сколько таких заводов было по стране, а сколько осталось. Сейчас новую линию запустил.

– Вот-вот, что запустил, кому сейчас трубы нужны.

– Мам, они нужны, я знакомлюсь с бумагами планового отдела, заказы есть, но там не все гладко с расчетами, все пострадали от кризиса.

– Опять кризис. Артур говорит, что скоро на картошку перейдем.

– Не перейдем.

– И все же подумай. Роди нам внука или внучку, ох, как я устала за вас переживать. Может тогда отец передаст свои полномочия сыну, а ты будешь дома сидеть.

– Мам, ну еще чуточку потерпи, ну хотя бы годик или два и будет тебе и мальчик, и девочка.

В свое время Марина встречалась с Андреем, сам он из северян, но учился в Москве на ветеринара. На первом курсе познакомились, и все завертелось. Это была любовь, которая, как ей казалось, будет вечной. Любила его ласки, он еще не закончил академию, остался последний год, но ему родители купили квартиру. Лежали на голом полу и могли часами целоваться, а потом он уехал. А когда вернулся, предложил остаться друзьями.

– Друзьями? – удивилась Марина. – А как же я?

Сердце болело, она чуть не довела себя до нервного срыва, но тут на горизонте появился Виктор. Ее мама, долго не думая, сказала, чтобы выходила замуж.

– Мам, но может рано, может надо подождать, – она перестала верить в любовь с первого взгляда, ей хотелось вечной любви, как у дедушки, ее отца. Ему уже под восемьдесят, бабушка сгорбилась и слышит только через слуховой аппарат, но он ее любит, по утрам чай приносит в постель. А она ворчит на него: «Пьешь, старый дурень». Но дедушка ее любит.

– Нет, милая, нынче не те времена, куй железо, пока горячо, – говорила Алла.

Марина сомневалась, но мама чуть ли не каждый день намекала на замужество, и отец поддержал, вот и согласилась на предложение Виктора. Теперь замужем, живут отдельно, вроде как семья, но чего-то не хватало, может романтики, может Марина еще не созрела для серьезных отношений.

– Ты главное ему спуска не давай, ходи всегда с ним, мужики нынче не те, избалованные, чуть что и на сторону.

– Мам, он не такой.

– Это хорошо, что не такой, но и ты сама не смотри по сторонам, еще заревнует.

– Да вроде как уже ревнует: куда ходила, с кем говорила? Это так скучно.

– А ты не давай повода.

Марина старалась не давать повода, ходила на его банковские корпоративы, но там в основном все в возрасте. Скучно, как сядут, так и не поднять из-за стола. Несколько раз ездили на пикник с его друзьями, но ей это не понравилось, может потому, что Виктор выпил. Пили все, даже водитель, считалось, если не выпил, то зря выезжал в лес. Он хвастался женой, словно ее с ними не было, словно она импортная вещь, что досталась по блату. Виктор перечислял ее достоинства, было обидно выслушивать, как описывал ее прелести, а после возьмет еще и шлепнет по попке. Некоторые ребята, что успели жениться, тоже приезжали с женами, но там все наоборот, жены хвалили мужей и лезли обниматься.

Виктор изменился и, как ей казалось, не в лучшую сторону. Пропала нежность, что всегда присутствовала в постели. Делал это, словно занимался спортом. Навалится всем весом на Марину, прижмет к матрасу, лезет губами целоваться. «Тебе что, делать больше нечего?» – спрашивала она про себя и закрывала глаза, не могла смотреть на его серьезный взгляд, словно он изучает юридические документы. С закрытыми глазами мир казался проще. Вон он стал щупать ее грудь и сжимать пальцы, словно довольный кот, и она должна все это терпеть. «А сейчас что ты делаешь? Ах да, ты же самец, как я это упустила, сейчас начнется брейк данс. Только не тужься так сильно, ой-ой, как мы можем», – этот сарказм в сексе у не появился недавно. Сама не заметила, как стала комментировать его действия, наверное, это отвлекало ее от той холодности, с которой он все это совершал. Марина пробовала с Виктором говорить, намекала о своих ощущениях, боли, что в постели не один, что тут есть она. Но муж возмущался, испачкав спермой простынь, отворачивался и практически сразу засыпал.