Дэвид услышал, как под моечным средством заскулил пес, бросился к нему, освободил собаку из плена. Лохматый Айдар тяжело дышал и недоверчиво озирался по сторонам.
– Не бойся, Айдар, не бойся, – Дэвид погладил станционного пса по загривку и неожиданно швырнул таз в Джабраила.
Грубиян отбил его булыжной головой, как мяч, и разразился новым взрывом громоподобного ржанья. Тогда, перекосившись в лице от ненависти, Дэвид кинулся к обидчику и стал молотить его кулаками, выкрикивая на английском:
– На, гад! Получай! Будешь знать, как издеваться над животным!
Каратист Джабраил ловко отбивал неумелые удары желторотика локтями и ребрами ладоней. Нехорошо ухмылялся. Он готовил свой коронный хук в челюсть.
– Прекратить! – грозно рявкнул Иса. Командир подскочил к дерущимся и встал между разгоряченными подчиненными. И вовремя. Джабраил уже не смеялся, а пепелил юного коллегу звериным взглядом законченного убийцы.
– Джабраил, проси Аллаха, чтобы камера сейчас заработала! – Иса сурово помотал указательным пальцем перед носом великана, которому доставал только до подбородка. – Иначе ты отправишься за ней в ад, шакал!
– Я просто пошутил, Иса, – угрюмо пророкотал громила. – А этот сопляк решил, что можно поднять руку на воина ислама…
Джабраил говорил на вайнахском, которого цэрэушный компьютерщик Дэвид не понимал.
– Заткнись, баран! Этот пацан мне нужен! Иди отсюда! Ты должен быть на посту возле тропы. Совсем развинтился ты, Джабраил, – зло рыкнул Иса на товарища. Даже толкнул его в широкую грудь. С таким же успехом можно было сдвинуть гору. – Чтобы ничего такого я никогда видел. Понял?
– Понял, понял, пошутить нельзя, – вполне добродушно пробормотал Джабраил, смачно плюнул на пол и вышел. Все его движения были неспешными и величественными. Боец Аллаха доказал свое превосходство над кяфиром. Простоватый Джабраил лопался от самодовольства. Он лучший! Несмотря на сердитую отповедь брата по оружию.
– Посмотри камеру. Не разбилась? – обратился к Дэвиду озабоченный Иса уже на английском. Он один среди боевиков знал в совершенстве этот иностранный язык. Причем выучил его давно, ещё в детстве. Поэтому в узком кругу сражающихся за веру имел кличку Ингалсхо (Англичанин).
Солнце над Коротичем подбиралось к зениту. Небритый Саша шел по тротуару выполнять весьма необычное задание. Сосредоточенно курил. Одет он был по легенде: потрепанные кеды, грязные джинсы, пиджак из дешевого кожезаменителя, несвежая фиолетовая майка. Из накладного кармана торчало горлышко бутылки с вином.
Вздымая серые клубы пыли, мимо по мостовой грохотали грузовые «МАЗы» и «Мазды». Возле офисного здания с налепленными табличками у входа Коротич решительно отшвырнул окурок, вошел внутрь и гигантскими шагами взлетел по лестнице на второй этаж. В сумрачном коридоре Саша нашел дверь с мужским силуэтом.
– Оно! – Он вскочил в туалет, проверил свободно ли посадочное место, закрылся на щеколду и открутил пробку с припасенной бутыли с дешевым пойлом.
– Гыррр, – Коротич стал полоскать портвейном рот. Наполоскавшись, он выплевывал бурую жидкость в белый унитаз.
– Какая, фак её, гадость! – Саша чертыхнулся, поставил ополовиненную емкость на пол и подошел к рукомойнику.
– У, рожа! – Он залюбовался своей свирепой физиономией, отраженной в зеркале. – Х-ху! – так дыхнул, что стеклянная поверхность запотела до краев.
– Сила! – подвел резюме и ринулся в коридор.
