– Надеюсь, не в точности как в старые добрые времена.
Он усаживается за стол и жестом приглашает меня присесть. Патрик подает выпивку и отступает за мою спину.
– Я просто не понимаю, зачем понадобился тебе, Юджин. Тебе не заплатили. Но ведь для таких случаев ты держишь своих ребят.
Юджин откидывается на спинку стула, делает глоток и изучающе смотрит на меня.
– Не валяй дурака, Джек. Хорошо? Не притворяйся, что не знаешь о Тобиасе. Не обесценивай работу моих информаторов.
– Да, я знаю о Тобиасе, – признаюсь я.
– Расскажи, что знаешь о нем.
Я никак не могу сесть поудобнее. Кажется, что на груди висят оковы. Я делаю последнюю попытку:
– Юджин. У нас был уговор.
– У тебя что, проблемы со слухом? Мне повторить громче?
– Он начал продажи два месяца назад. У него был камень размером с теннисный мяч, но тяжелее, чем телевизор. Все думали, что он трепло, смеялись над ним. За камень он выручил небольшие деньги, совсем чуть-чуть. Но кто-то пронюхал об этом. Пошли слухи. После этого он выставил на продажу пятисантиметровый кусок обугленной кости. И выручка за него была намного больше.
– Эту кость купил я.
– О, черт.
– Знаешь почему?
– Нет, Юджин. Откуда мне знать?
– Не забывайся. Я не могу знать, что тебе известно, а что нет. Ты – скользкий кусок грязи, Джек. Ты – человек-таракан. Я не могу тебе доверять. Так что не умничай.
– Извини. Я совсем не это имел в виду.
– У него хватило наглости связаться со мной напрямую. Он хотел лично сказать, что собрался продавать. Поставил меня в приоритет. Это мой сын, Джек. Эта кость – часть бедренной кости моего сына.
Я осознаю́, что перестаю понимать происходящее. Кровь прилила к голове, и все вокруг завертелось. Я сжимаю подлокотники стула, чтобы найти хоть какую-то опору.
– Откуда… Откуда ты знаешь?
– Спросил у знающих людей. Хватит глупых вопросов. Я не в настроении выслушивать твои глупости.
– Хорошо.
– Ты занимаешься книгами и поэтому здесь. Мы отследили его до старой лачуги на болотах. Ты поедешь туда за книгой.
Меня охватывает паника:
– Ты хочешь, чтобы я поехал туда?
– Патрик поедет с тобой.
– Я таким не занимаюсь, Юджин!
– Черта с два! Ты же вор и постоянно этим занимаешься. Патрику не под силу прочесть даже дешевый журнал. Так что ты едешь.
– Так пусть он привезет книгу сюда! Какой мне смысл ехать?
Юджин пристально смотрит на меня.
– Ну же, Юджин. Ты дал слово.
Я не успеваю среагировать на движение Патрика. Он хватает меня за шею и прикладывает головой о стол с такой силой, что под скулой трескается пепельница. Стакан падает из рук, и я слышу, как лед глухо стучит по ковру. Патрик не дает мне подняться и свободной рукой обхватывает горло. Я не могу дышать.
Юджин наклоняется, сложив руки за спину, будто рассматривает любопытный и в то же время слегка отвратительный экспонат.
– Хочешь увидеть его? Хочешь увидеть моего сына?
Я похлопываю Патрика по руке, думая о том, как это странно и интимно. Я качаю головой. И пытаюсь подобрать слова. Перед глазами все плывет, мир начинает закручиваться темной пружиной.
Наконец Юджин говорит:
– Отпусти его.
Патрик меня отпускает. Я соскальзываю со стола и больно приземляюсь на пол; вместе со мной падает разбитая пепельница, осыпая меня пеплом и окурками. Задыхаясь, я валюсь на бок.
Юджин кладет руку мне на плечо.
– Джек, ты в порядке? У тебя всё в порядке? Поднимайся. Не знал, что ты такая истеричка. Вставай уже, мать твою.
