Рапсодия для двоих - страница 22

Но девчонка была так хороша собой и по-детски наивна, что папику ничего не оставалось, как терпеть её причуды и выполнять все её незатейливые пожелания и прихоти. А самой Виталине нравилось разговаривать со своим именитым любовником приказным тоном, порою заставляя того не то чтобы ругаться матом, но грозно хмурить кустистые брови и ронять на пол всё, что попадалось ему в тот момент под горячую руку.

Стервозная девчонка всё чаще ковырялась у себя в носике, игриво поглаживая свою высокую грудь, озорно поглядывая на «дедушку Сёму». Так она называла за глаза своего любовника, когда звонила домой матери или верной подруге Катьке, жаждавшей вырваться на волю из жёсткой кабалы мамочки Люды, державшей в страхе всех своих подопечных. В ответ на откровенные заигрывания дедушка Сёма притворялся, что очень занят важным государственным делом и просто не видит её эротических призывов. Тогда в ход шла тяжёлая артиллерия.

– Сёмочка, ну, когда мы пойдём баиньки, – кокетливо щурясь на яркий свет настольной лампы промуркивала бесстыдница. И тут же начинала легонько постукивать себя по обнажённой напоказ груди или по кончику носа втрое сложенной «Комсомольской правдой», оставшейся ей на память о недавнем перелёте через Ла-Манш.

Виталине не раз приходилось присутствовать на званых обедах и ужинах, где собирался не только мужской бомонд, но и самые красивые женщины самого лёгкого поведения. Любая из них была готова ради одной фотографии на первых полосах парижских газетёнок без долгих раздумий прыгнуть в кровать к любому выродку. Будь то жирный папик, перешагнувший романтический рубикон лет сорок тому назад или его прыщавый отпрыск, едва достигший половозрелости. Виталине в её прошлой жизни не раз приходилась обслуживать таких жирдяев.

Потому всякий раз, когда к её руке галантно прикладывалась точная копия её самого отвратительного клиента, карие глаза девушки начинали извергать пламя, красивый рот брезгливо кривился, а к горлу подкатывала предательская тошнота.

Виталине была уверена, что её папику ничто и никто не страшен, или, как ещё русские говорят: «Ему сам чёрт не брат». Но ведь бывает и на старуху проруха.

Как-то раз, в самый разгар званого обеда к Виталине подошёл настоящий негр чёрно-смоляного цвета. Молодой человек был одет в несуразный костюм, больше напоминающий вывернутую наизнанку кошку, чем цивильную одежду приличного человека. Слегка поклонившись, он протянул ей тарелочку весьма помпезной расцветки, на которой лежала какая-то гадость, жутко вонявшая рыбьим жиром.

Виталина, вздрогнув от изумления, судорожно дёрнула левым плечиком и гордо отвернулась к своему драгоценному папику, всегда готовому в любой момент прийти к ней на помощь. Женскими руками очень часто рушится мир. Но, увы, далеко не все мужчины это осознают. Вот и Семёну Виссарионовичу было невдомёк, что им крутит наглая, заносчивая до крайности интриганка с неуёмными запросами.

– Сёмочка, ну скажи этому гадкому приставале, чтобы немедленно убрал от меня эту мерзость, – противным голоском прогундосила Виталина, одновременно сморщив свой милый носик.

«Гадкий приставала», сверкнув голливудской улыбкой, похоже, и не подумал отойти от их столика. Казалось, ещё момент, и Виталину вырвет прямо на дурно пахнущую тарелочку. Выручая свою спутницу, Семён Виссарионович достал несколько мелких монеток из дорогого портмоне и небрежно бросил их на злосчастную тарелку с устрицами. А это были именно они, свеженькие, чистенькие, обильно политые лимонным соком.