Это был Рарок – легендарный огненный сокол, в честь которого молодой гладиатор получил своё имя. Сейчас этот золотой сокол отчаянно махал крыльями и рвался из своего медальона.
Он рвался так, что дёргал меч из рук юноши! Каждый рывок его был всё сильнее и сильнее. Острое лезвие даже немного поранило кожу на ладонях, и Рарок-гладиатор подумал, что если они будут продолжать в том же духе, то он останется без пальцев.
Тогда он отвёл клинок от своей груди и перехватил меч за рукоять. Сокол-Рарок тут же успокоился. Правда, прежде чем снова стать золотым изображением, он больно клюнул своего хозяина, (или подопечного?), в костяшку указательного пальца и, что-то сердито крикнув, замер.
Только сейчас Рарок вспомнил об окружавших его тенях. Он вскинул голову, машинально встав в боевую стойку… Вокруг никого не было. И тут кто-то хорошенько тряхнул его за плечо.
...............................................................................................
Гладиус со свистом рассёк воздух, но латная перчатка успела отдёрнуться, и доспех сэра Мальтора снова остался без повреждений. Рарок сел непонимающе хлопая глазами и судорожно сжимая в руке любимый меч.
– Ну, и что ты так стонал? – спросил рыцарь-призрак совершенно не насмешливым, а искренне обеспокоенным голосом. – Приснилось что-то нехорошее?
– П-приснилось, – глухо ответил Рарок, всё ещё плохо соображая после тяжёлого сна.
– Придёшь в себя – расскажешь.
Рарок пожал плечами. Охота послушать – хорошо, он расскажет. Сейчас, когда утреннее солнце сделало лес изумрудно-золотым, его ночной кошмар отодвинулся и стал совсем не страшным. Беда только, что после таких снов он чувствовал себя вымотавшимся, едва ли не больше чем после тяжёлой усиленной тренировки. Впрочем, это тоже было неправильно.
Времена, когда он так чувствовал себя после тренировок давно прошли. Рарок превратился в боевую машину, и теперь после тренировок ощущал только подъём сил. А вот после этих гадких снов он был словно избитым до полусмерти, чего с ним тоже давно уже не было.
Единственным способом стряхнуть с себя это состояние, было хорошенько помахать мечом перед завтраком, в чём сэр Мальтор ему, конечно, не откажет. А потом можно рассказать сон, о котором сейчас вспоминать не хочется. За куском доброй оленины и грибной похлёбкой это будет сделать легче.
Рарок вдруг обнаружил, что до сих пор сжимает меч в руке. Сжимает так, как не следует сжимать оружие – до дрожи в кисти, до боли в побелевших суставах. Но и эта боль была какая-то странная. Не везде, а в суставе указательного пальца, где к ломоте, вызванной напряжением, примешивалось, что-то жгучее, как от укуса осы.
Рарок пригляделся, и волосы шевельнулись у него на затылке – на этой костяшке отчётливо виднелась маленькая треугольная ранка, оставленная миниатюрным птичьим клювом.
– Теплокровные формы жизни я могу почувствовать метров с двадцати-пяти, не дальше. Остальные с десяти, но в обоих случаях между мной и существом, которое я отслеживаю, будь то человек, мышь, кузнечик или монстр, не должно быть препятствий вроде стальных и железобетонных стен. Кусты, деревья, деревянные или даже кирпичные стены – не проблема, а вот металл слишком хорошо экранирует необходимое для анализа излучение…
– Мех, – оборвала поток объяснений Леса, – не надо таких подробностей. Мы всё равно половину не понимаем. Ясно, что ты можешь учуять живое существо на не очень большом расстоянии, если оно не прикрыто железом. Но ведь это как раз довод за то, чтобы войти в город вместе. Почему же ты рвёшься туда один?
