– Век живи – век учись! – вставил своё слово Механикус. – Я, конечно, слышал о культе некоего Инци, но никак не думал, что это отражение… нет, второе рождение христианства былых эпох. Интересно, что это был за человек такой, во многом повторивший судьбу Иисуса?..
– Мех, – прервала его Леса, – это он и есть. Я знаю о христианстве – дядя Руфус смог восстановить историю древнего вероучения, и нашёл книги долгое время запрещённые адептами культа Рогатого, которые были у власти. Мы называем нашего Учителя – Инци, наши предки звали его – Христос. Он был распят тогда, и снова был распят в наше время. Есть подозрения, что его распинали и в более давние времена, и в том промежутке, между тем временем, что описан в древних книгах и нашим временем. Люди каждый раз распинают его, когда он приходит к ним, и таких пришествий было множество.
– Сначала распинают, – подхватил Зиг, – потом обнаруживают, что он был прав, потом учат его законам всех и каждого, и начинают поклоняться, извращая эти законы вплоть до противоположности, а потом творят его именем страшные в своей мерзости преступления.
– И добрые дела тоже! – возразила Леса.
– Всё потому, друзья мои, – примирительно сказал Механикус, – что религия, как и закон, это инструмент, орудие, либо оружие, которое может оказаться в руках, как добрых, так и злых людей. Увы, как правило, злые люди активнее, (возможно потому, что делать добро это частенько означает не делать зла, вот добряки и привыкают бездействовать), а раз так, то злодеи быстро захватывают бразды правления в свои руки, и то, что задумано, как благо, становится средством для достижения каких-то нечистоплотных целей и сомнительных амбиций. Но давайте не будем о грустном. Я обязательно исследую это новое вероучение, тем более, что оно распространяется и обретает всё больше сторонников. В Золас-граде и Форте Альмери есть уже целые общины. Но, однако, что нам делать дальше?
Зиг и Леса переглянулись. Они на какое-то время позабыли, где они и зачем сюда пришли.
– Будем смотреть там и сям, – сказал, наконец, Зиг. – Хотите, проведу вас в Ратушу, хотите в Большой цирк. Да хоть в Центральную тюрьму, может кто-нибудь там уцелел за каменными стенами?
– Надо посмотреть в тех домах, где нет "Удильщиков", – сказала Леса. – Люди, как правило, стараются спрятаться в подвале, реже на чердаке. Может быть, монстры кого-то и не заметили.
Глава 32. Уроки для малыша
– Самое уязвимое место мантикоры это её голова.
Сэр Мальтор даже нарисовал мантикору для наглядности на стене сарая, где они решили заночевать.
– Однако мантикора лучше всех об этом знает, и во время схватки старается убрать голову под панцирь за бронированный щиток. Она может совсем её туда втянуть, не оставив даже узенькой щелки, чтобы просунуть туда самое тонкое лезвие. И при этом тварь продолжает драться, ничуть не теряя быстроты и ловкости. Как она ориентируется, неизвестно. Возможно, у неё развиты какие-то ещё чувства, а может её слух настолько острый, что способен заменить зрение и всё остальное. Современным учёным редко достаются даже мёртвые мантикоры для препарирования и изучения. Что же касается того, чтобы содержать такую тварь живую в клетке, то это роскошь, которую могут позволить себе только эксцентричные богатеи. Прежде всего, потому что жизнь её будет недолгой. Мантикора в неволе отказывается от еды и умирает голодной смертью, не выказывая при этом никаких эмоций и не двигаясь. Замирает, как статуя, даже о том, что она мертва, судят по появлению на её лице презрительной улыбки. Это происходит примерно через полгода после пленения. Ради этого толстосумы её и держат – посмотреть на момент смерти чудовища. Хотя это ещё вопрос, с какой стороны решётки при этом стоит чудовище. Учёных среди них, конечно, нет.
