Поезд промчался через железнодорожный переезд, приводя в колебания все постройки в радиусе 800 метров, колебания хоть и незаметные, но чувствующиеся, особенно когда не можешь спать посреди ночи на мансардном этаже дома на панцирной кровати. Встречный товарняк с гулом пронесётся через минуту-другую, и город вновь стихнет, до следующего, уже пассажирского, состава.
Было около двух ночи, Ольга чувствовала себя особенно вовлечённой в своё расследование и даже принялась читать вслух, чтобы никакие посторонние звуки не отвлекали её.
Черно-белые хроники, «немой фильм».
Ольга (читает). Первые «живоцерковники» объявились в Саратове в феврале 1922 года в связи с проводимой в то время кампанией по изъятию церковных ценностей в пользу голодающего населения Поволжья.
Это были: настоятель кафедрального собора о. Николай Русанов и епархиальный миссионер, настоятель кладбищенской церкви о. Ледовский. Все знавшие их были очень удивлены, так как почтенные протоиереи в прошлом ни в какой мере не проявляли никаких «либеральных» тенденций, а наоборот, казались принадлежащими к самой консервативной части саратовского духовенства. «Живоцерковники» повсеместно выступали в качестве убеждённых сторонников немедленной передачи государству всех оставшихся в храмах ценностей. Некоторые из них советовали сдать все ценности без исключения, заменив серебряные кресты деревянными, а чаши – стеклянными.
Русанов и Ледовский, получив в своё распоряжение от горсовета автомашину, разъезжали на ней по церквам и усердно агитировали в пользу добровольной передачи церковных ценностей. Этот вопрос горячо обсуждался во всех церквах на приходских собраниях, а также в кафедральном соборе. Весной 1922 года отличившиеся саратовские священники оказываются в Москве, где печатают в «Известиях ВЦИК» воззвание «Церковные ценности голодающим».
Продолжение мультимедиа-хроник 20-х, голос за сценой.
Голос. Именем Бога живого, умоляем вас: откликнитесь, откройте сердце ваше страждущему брату, подайте ему руку помощи! Мир – тлен и суета. Всё прейдёт, только дела не прейдут и будут свидетельствовать о вас. (…) Жертвуйте, христиане, всё, что можете! Жертвуйте серебро, золото, деньги! Что всё это для жизни вечной! (…) Наши храмы будут озаряться не блеском земных, ласкающих лишь чувственный взор наш украшений, а блеском вечно сияющих добродетелей христианских: любви, милосердия и сострадания к погибающим нашим о Господе братьям и сестрам. Да будет так!
Ольга. 15 марта 1922 года в «Известиях» появилась беседа с Патриархом под заголовком «Церковные ценности для помощи голодающим», в которой Патриарх объяснял позицию Церкви в этом вопросе.
Выходит старец в рясе, чуть слышен бой колоколов, старец (Патриарх) читает.
Патриарх Тихон. В церквах нет такого количества драгоценных камней и золота, чтобы при ликвидации их можно было бы получить какие-то чудовищные суммы денег. Боюсь, что около вопроса о церковных ценностях поднято слишком много шума, а на практике намеченная мера не даст ожидаемого результата при всём благожелательном отношении к делу помощи голодающим со стороны церковных общин… Если наши храмы имеют в своих ризницах не так много драгоценных предметов, то во всяком случае в них хранится немало предметов, имеющих художественное и историческое значение. Заграничный рынок охотно будет скупать нашу церковную старину. Я по своей жизни в Америке знаю, каким спросом пользуются там предметы старины, особенно русской. Даже простой тульский самовар помещается там в богатых семьях, как антикварная редкость, на особом столе, а церковные сосуды, лампады прошлых веков, конечно, найдут немало охотников… Я полагаю, что комиссии надлежит очень внимательно отнестись к ликвидации поступающих в её распоряжение вещей и приложить всё старание, чтобы то, что ценно для нас по своим художественным и историческим данным, осталось в наших общественных собраниях.
