– Саша тоже вернулся? – с надеждой спрашиваю я.
– Нет, Саша остался на заводе, делает обход с директором, – отвечает Михаил Александрович. – И мой сын не знает, что я поехал к тебе.
Я слегка испуганно смотрю на мужчину:
– Почему?
– Потому что я хотел поговорить с тобой с глазу на глаз.
– О чем?
Михаил Александрович криво усмехается, а потом кладёт на стол сумку, с которой пришёл. Открывает её и... достаёт деньги. Много денег.
– Что это? – смотрю на стопку денег и ничего не понимаю.
– Как видишь – деньги. Я специально снял наличные, – улыбается мужчина. – Это тебе.
– Зачем? – продолжаю не понимать.
– Я хочу, чтобы ты оставила в покое моего сына, – звучат слова и меня словно током бьёт. – Не пара ты ему.
– Но мы любим друг друга...
– Чушь, деточка. Любви нет. По-хорошему тебя прошу, оставь Сашку. Иначе... иначе я буду действовать по-плохому.
– Я не понимаю, – качаю головой, а на глаза просятся слезы. – Зачем вы так?
Мужчина хмурится, рассматривает меня внимательно.
– Ты не подходишь моему сыну, – заявляет он резко и серьёзно. – Я планировал для сына другую жизнь. И другую жену.
Слышать такое и дико и больно. Мне сейчас хочется, чтобы все это было сном. Пусть и кошмаром. Когда проснусь – забуду.
Но это не сон. Это суровая действительность.
– А он сам этого хочет? – тихо спрашиваю.
– Он пока мало что понимает. Наивен и глуп.
– А мне кажется, что Саша очень умный, – пытаюсь парировать я, но слова мне даются с трудом. – И давно не наивный...
– Кажется ей, – фыркает мужчина. – Напомни, где ты училась?
– В технологическом колледже...
– А вам там, случайно, актёрское мастерство не преподавали?
Я опускаю глаза и снова тереблю подол:
– Чем я вам так не нравлюсь?
– Почему же сразу не нравишься? Ты красивая, сексуальная... понимаю сына, понимаю, что могло его в тебе зацепить, – он откидывается на спинку стула, и хоть Михаил Александрович сейчас и сидит, а я стою, смотрит на меня свысока, надменно. – Девушки бывают очень хитры и изобретательны, знают как пользоваться тем, чем наградила их природа. Но внешность – это лишь обёртка от конфетки. Если начинка не вкусная, ты это поймёшь, когда надкусишь. Мой сын пока ещё обёрткой любуются, может даже вовсю трогает. Но развернёт позже и, я уверен, разочаруется, – монотонно говорит он. – Потому что нет у вас общего. Потому что вы из разных социальных слоев. И в какую обёртку дешёвый шоколадный батончик из сои не одевай, золотым трюфелем она не станет.
Я все это слушаю, и у меня уже не только глаза становятся мокрыми, но и щеки, по которым дорожками бегут горячие и обидные слезы.
Вот как он так может?
За что?
– Вот только не надо слез. Я им не сочувствую, не верю, – язвительно произносит отец моего любимого. – Бери деньги, Софья. Я вижу, они тебе нужны. А мне нужно, чтобы ты отстала от Сашки.
Я вытираю ладонями щеки и категорично отвечаю:
– Нет.
Видимо этот мужчина не привык слышать это слово, потому что сейчас он неподлельно удивляется.
– Мало? – интересуется Михаил Александрович.
– Я не возьму деньги. Сколько бы вы не предложили.
Мужчина снова усмехается, но теперь зло:
– Рассчитываешь, выйдя замуж за моего сына, поиметь побольше? – рявкает он. – Знаю я таких, как ты. Которые стремятся из грязи в князи. Которые изображают из себя милых и кротких. Которые мечтают вырваться из нищеты в лучшую жизнь. И которые на все пойдут ради бабла.
– Вы меня совсем не знаете... – теряюсь я от такой грубости.
