– Попроси-попроси. Кому-кому, а тебе Аллочка, безусловно, даст, – отыгрываясь по очкам, съязвил Купцов.
– Отставить намеки!
– Да уж какие тут намеки? Фактически открытый текст.
– Вот и закрой его. Фактически. А если завидно – сиди и завидуй молча… Так на чем я остановился?
– На полусветской львице Марии.
– Да. Так вот, Свешникова, оказывается, принадлежит к… э-э-э-э… паноптикуму героинь колонок светской хроники. Навроде Ксюши и Тины.
– Ты, наверное, хотел сказать «к пантеону»?
– Не умничай! Вот только за Ксюшу и Тину знает вся страна, а за эту лишь избранные ее члены. Хм… однако каламбурчик получился, не находишь?
– На мой вкус – пошловатый.
– Ну да ты у нас известный моральный затор.
– Кто-кто?
– Человек, который, услышав слово «пиписька», немедля покрывается багрянцем.
– Исчерпывающая терминология. Филолухи нервно курят.
– То-то я и гляжу, что ты вторую подряд смолишь… Короче, исходя из такового знания о «Маше, да не нашей», естественным образом возникает вопрос, – тут Петрухин перешел на узнаваемый армянский акцент Фрунзика Мкртчяна, – «если женщина каждый день артиста видит, академика видит, космонавта видит, Иштояна видит…»[10]
– Хочешь сказать, что директор заурядного охранного предприятия для Маши вроде как не пара? – «перевел» Купцов.
– Именно! О, догадливый мой! В общем, до Червеня у Свешниковой имелся солидный папик в лице некоего московского чиновника. Который, собственно, и заделал барышне: и эту квартиру, и навороченный «порш», и ребенка мужеского полу.
– Ну на бином Ньютона по-любому не тянет. Папик наверняка был старый, душный и потный. В отличие от мачоподобного, спортивного телосложения покойного. Как уверял товарищ Бендер: «Девушки любят молодых, длинноногих и политически грамотных».
– Возможно, в данном случае ты прав, – нехотя согласился Петрухин.
– Кстати, а как фамилия чиновника?
– Пока не знаю. Но это нетрудно установить, отследив историю покупки «порша» через гибэдэдэшную базу. Впрочем, наверняка можно и проще – через ту же бульварную прессу… Другое дело, что к истории с нашим заводом эта любовная драма едва ли имеет отношение. А задачу раскрыть убийство Червеня нам с тобой не ставили. Потому сие знание остается разве что заархивировать в отдельную папочку. Сообразно с тезисом: «Ничто на земле не проходит бесследно».
Купцов задумался.
– Не удивлюсь, если выяснится, что фамилия папика – Омельчук. Между прочим, похоже, это его депутатские номера ты на днях срисовал на нашей парковочке.
– Обоснуй.
– Вот, смотри, – Леонид поднял с пола одну из распечаток. – По данным «СПАРК-Интерфакс», Червень в «Квадриге» был всего лишь наемным топ-менеджером и имел скромные пять долей в уставном капитале. Основным же учредителем охранного предприятия (шестьдесят долей!) значится Ионов Б. Г.
– Ионов? Это который из «Зенита»?
– Футболиста «Зенита» зовут Алексей. А этот – Борис.
– Хм… Ну тем хуже для Бориса.
– Как сказать. Если верить Яндексу, который всё про всех знает, Ионов Б. Г. приходится Омельчуку племянником.
– О как?
– Еще горячее, чем просто «О»! Именно господин депутат, как удалось мне выяснить в ходе… э-э-э-э… оперативно-розыскных мероприятий, сосватал Брюнету «Квадригу» для охраны вологодского объекта.
– Ни фига себе! – вскинулся Петрухин. – Погодь, дружище, это точно? Или предположительно?
– Скажем так: предположительно-точно.
– Ай да Витя! Ай да сукин сын!.. Хм… И что мы в таком разе имеем с гуся? А, Купчина?
