— Всё будет хорошо. Она успокоится. Мы поговорим, и всё наладится.
Варя схватила телефон, смахнула рукой слёзы и набрала номер подруги. Через минуту перенабрала и застыла с восковым лицом.
— Сбрасывает...
— У неё стресс, — угрюмо сказал Раф. — Не думал, что она так остро воспримет моё отсутствие.
— И я, — снова всхлипнула Варя, — не могла ей ничего рассказать. А она искала тебя. Мне полиция сообщила об этом. Потом вроде всё успокоилось... Начала часто обижаться. Дёргаться по пустякам... Сама страдает... А я... я больше не могу... Я тоже умею быть слабой, и проблемы у меня тоже есть.
И Варя заплакала.
— Вареничек....Успокойся, пожалуйста, — гладил её по волосам Раф, нежно приобнимая. — Она обдумает произошедшее, и всё уладится. Знаешь же какая Ирка эмоциональная, — он замолчал на минуту. — Ты лучше послушай с чем я вернулся...
Лаваль поймал удручённый, печальный взгляд девушки и только после продолжил.
— В детстве слышал одну песню.
— Какую песню?
— Я всё думал... Использовал техники разные, пытаясь вспомнить её дословно, но когда понял, что не получается, отправился на Сильву, — Раф улыбнулся, когда Варя прищурилась, — и по делам в Альянс тоже слетал.
— Нашёл?
— Да. Песня пейонов...
Рафаэль продекламировал на наречии, которое Варя без труда поняла с помощью чипа, вживлённого Астеном:
«Когда чистое станет отравленным,
Времена перестанут течь,
Эпохи два раза сменятся —
Найдётся надежда на жизнь.
Три сферы в дальних галактиках
Принесут избавление от бед.
Одна — голубая,
Вторая — серебряная,
Третья будет как синь.
То, что сломали — починится,
Что умерло — оживёт,
Лихие раздоры закончатся,
Когда богиня кровь обретёт.»
После его слов в комнате наступила тишина, прерываемая входящими звонками и гулом голосов в соседней комнате.
— Голубая, серебряная, синяя, говоришь, — через несколько минут продолжила Варя, заинтересованная словами песни. — Такими я вижу ауры.
— Именно это и заставило меня отправиться на поиски, — подытожил Раф, слегка отстраняясь. — Помнил же!
Лаваль легко постучал себя пальцем по лбу.
— Похоже на пророчество.
— Ещё какое! Сама подумай! Эпохи два раза сменятся — их и было уже две. Доатрийская эпоха, а потом эпоха разделения. Времена перестанут течь — мы меняем пространства с такой скоростью, что не чувствуем потерь времени!
— А долгожительство сертов и атриев? — заинтересовалась Варя, пытаясь найти смысл в строчках песни. — Для них тоже времени нет.
— Хм... Я не думал в таком ключе, — Рафаэль почесал нос. — Тогда чистое станет отравленным можно интерпретировать как мироздание, погрязшее в войнах и жестокости.
— И сферы, наверное, это ауры сертов, атриев и альв, — закивала Варя. — Но тогда что за надежда, которая найдётся? Где она найдётся? И чьей кровью должна завладеть богиня? И что за богиня? Очень много вопросов и тайн...
— Это ещё не все сюрпризы, — продолжил Раф. — Пару месяцев назад мой друг, альпинист и любитель исследовать вашу цивилизацию, — и улыбнулся, заметив удивление Вари, — один из наблюдателей, наткнулся на очень интересное захоронение в горах.
— И чьи кости нашли?
— Не кости. Космический корабль. Таких нет ни в Альянсе, ни на смежных территориях, — Раф посерьёзнел и быстро нарисовал восьмиконечную звезду с всевидящим оком в центре и заключил изображение в круг. — Вот такой на нём увидели знак.
— Всевидящее око Альянса? — прищурилась Варя.
— У Альянса никогда не было в символике звезды, — усмехнулся Раф, — но я чувствую, что эта находка имеет прямое отношение к песне.
