Уже возвращаясь из уборной, я остановилась около одной из приоткрытых дверей. Комната за ней была полностью безлюдной, но мое внимание привлек огромный телевизор, размещенной на правой стене. Из него доносилась красивая, классическая музыка, а на экране сменялись фотографии девушки. Будучи одетой в легкое, воздушное платье белого цвета она будто бы танцевала на поле среди цветов. Практически, как балерина.
Не выдержав, я вошла в комнату и подошла к телевизору. Смотрела на эту девушку и, не знаю, что на меня нашло, но я сняла сапожки и, подняв руку и, встав на носочки, попыталась повторить ее позу.
Возможно, это было из-за вина, или из-за того, что этих фотографий мурашки бежали по коже, но, после того, как сменилась фотография, я повторила и ее. Немного нелепо, ведь я далеко не балерина, но чувствуя атмосферу, музыку. Улыбаясь так, словно это меня касались теплые лучи на безграничном поле. Ловя момент и что-то трепетное в нем.
Музыка закончилась и я развернулась, собираясь взять свои сапожки, но замерла.
В комнате, около открытых дверей, стоял Данте. И я не могла не заметить, как его присутствие током прошло по коже и пристальный взгляд Конте обжег так, словно тела коснулась расплавленная сталь.
Его присутствие и правда давило. Не только морально, но даже физически. И этот парень единственный во Флоренции подходил мне, как муж? Да рядом с ним даже просто находиться тяжело.
Выдыхая и даже чувствуя толику обреченности, я, мысленно посылая все к черту и думая о том, что как-нибудь позже, поднявшись на ноги, найду кого-нибудь другого, опять встала в стойку и, театрально поклонившись, произнесла:
- Для вас сегодня выступала непревзойденная Мирела Верди, - я выпрямилась и протянула руку. – Но выступление не бесплатное. Давайте десять центов.
Данте еле заметно приподнял бровь. Первая эмоция, которую я у него заметила. Правда, уже вскоре и она исчезла. Он и правда словно робот.
- А если у меня нет десяти центов? – голос у Конте глубокий. Тяжелый. Пробирающий так, же как и взгляд.
- Значит, можете расплатиться своей душой, - наклоняясь, я взяла свои сапожки.
- По твоему моя душа соизмерима с десятью центами? – держа ладони в карманах брюк, Данте немного наклонил голову набок. И от его все так же пристального взгляда мне еще больше было не по себе.
- По вашему мое представление не стоит вашей души? – садясь на стул, я начала обуваться. – Я вообще-то ценю себя и свое время.
- Ты только что просила десять центов.
- Могли бы и сами предложить душу, - обувшись, я поднялась на ноги и со скрипом придвинула стул обратно к столу. – А вообще подглядывать некрасиво.
Я пошла к двери, но, поскольку Данте стоял прямо перед ней и в своем телосложении был еще тем верзилой, мне пришлось его значительно обходить и к коридору проходить чуть ли не боком.
Покинув комнату, я быстрым шагом направилась в зал. Дита как раз уже ждала меня около лестницы. Мы вместе спустились вниз, забрали верхнюю одежду и вышли на улицу. Было прохладно и даже поднялся вечер, но в свежести позднего вечера он казался приятным, обволакивающим.
Не торопясь, мы пошли по тротуару, обсуждая то, из-за чего вообще сегодня пришли в ресторан. Дита работала в киноиндустрии и на днях был завершен фильм, в котором она отвечала за костюмы. Это следовало отпраздновать.
Но прогулка была даже приятнее ужина. Мы вышли к площади. Хотели подойти к карусели, но я задержалась, поскольку почувствовала, что телефон зазвонил.
