Чудом я дожила до утра. Осознание того, что этот невыносимый медленно тянущийся ужас, это всего лишь первый день из двадцати лет предстоящего заключения, мое сердце стыло и холодело.
Мою сокамерницу позвали на допрос. Она прошла мимо меня со зверским оскалом, пугающим меня больше ночных кошмаров.
Оставшись наедине со своим унытием и тоской, я почувствовала, что терпеть естественные нужды уже невмоготу. Я поплелась к ширме за которой стоял унитаз. Ох, его вид заставил меня потерпеть столько, сколько выдержу. Мне даже на время перехотелось.
Я быстро вернулась к койкам и легла, блаженно растянувшись во весь рост. Суставы ломило, позвоночник ныл острой болью. Только я сомкнула глаза, как дверной замок клацнул. Я тут же подпрыгнула, как ошпаренная. Вернулся монстр. Мой экзекутор.
***
Тюрьма сама по себе является формой узаконенного насилия. Ограничения прав человека. Средством влияния на психику и волю людей.
И это жесткое насилие является мрачной душой, обитающей своей серой и густой энергетикой в обшарпанных стенах. И самое ужасное испытание для меня было в том, что я чувствовала, как эта энергия проникает в мое тело. Пропитывает меня насквозь. И неумолимо уничтожает все светлое, что было в моей душе. Словно заменяет меня на сломленного бездушного призрака.
В своей голове я то и дело возвращалась к разговору с адвокатом. Уже его предложение воспринимала не так категорично, как в первый день.
Прожить двадцать лет в таком месте хуже смерти. Да что там двадцать... даже год или месяц...Да, как я вообще протяну до конца недели?! Это просто ад в реальности.
Щелкнуло железное окошко выдачи еды в двери, с шорохом разбежались омерзительные тараканы, привлекая мое внимание и вырывая из унылых рассуждений. В камеру выпал отвесной поднос, на который поставили две алюминиевые миски с едой.
Сокамерница спокойно и в развалку подошла к двери. Перелила странную жижу из одной миски в другую, тем самым забрав себе обе порции похлебки.
Ну и пусть, я бы все равно к этому месиву не притронулась, а она может наестся и станет добрее.
Хотя врядли.
И в подтверждение своей неуемной злости, проходя мимо, она специально задела меня плечом. Я чуть не грохнулась со своей жердочки на пол. Еще один обширный синяк проступил на моей нежной коже...
От голода и усталости я уже не чувствовала своего тела, в особенности онемевших ног. В горле пересохло. Очень хотелось пить. Пришлось подтянуться к железной кружке, стоящей на полу чуть поодаль. Превозмогая брезгливость и страх, я утолила чувство жажды. Проглотила большими глотками всю воду.
Желание сходить в туалет навящиво возвращалось и напоминало о себе. Терпеть больше было невозможно. Следующим моим падением было это действо. Наступив на чувство гордости и собственного достоинства я таки пошла за грязную ширму. Пока я жива, приходилось подчиняться естественным нуждам организма.
Эта ночь была ничем не лучше предыдущей. Все также пришлось ютиться на тоненькой досточке. И все также мое сознание проваливалось в больную кому.
Наутро я долго не могла разогнуться. Все тело нестерпимо ныло и дрожало. Физическая боль становилась невыносимой.
Слезы все чаще наворачивались на глаза. Но я старалась их незаметно смахивать и успокаиваться. Не хотелось лишний раз привлекать внимание жестокой сокамерницы, которая только и ждала, когда же я сломаюсь.
