Заметив мой взгляд, император вздрогнул.
– Больше я спрашивать не стану. Куда пропал лорд-чародей?
Его кинжал впился в мою кожу, и я посмотрела на свое отражение в гладком лезвии. Девушка в нем казалась незнакомкой, и я едва узнала голос, который спокойно произнес:
– Я бы не осмелилась врать вашему величеству. Я правда не знаю.
Император Ханюцзинь прищурился и долго на меня смотрел, просчитывая что-то в своей голове.
Я ждала с колотящимся сердцем, пока он опустит клинок.
– Он что-то сделал, когда ты надела платье, – прошипел император. – Я видел вспышку света – это была магия, я знаю. Вы все спланировали!
– Если я планировала уйти вместе с лордом-чародеем, то почему я до сих пор здесь?
– Моя стража нашла это у тебя в комнате.
Ханюцзинь поднял черное ястребиное перо.
Эдана.
В моих ушах взревела кровь, но, как ни странно, мне удалось сохранить спокойствие. Это на меня не похоже: еще вчера я бы потупила взгляд в пол и промямлила что-то нечленораздельное, моля императора помиловать Эдана. Сегодня же я чинно сложила руки и склонила голову.
– Лорд-чародей известен тем, что принимает обличье ястреба, чтобы служить его величеству. Если он и посещал мою комнату, то, несомненно, лишь для того, чтобы убедиться, что я работаю над заданием леди Сарнай.
– За время отъезда ты усовершенствовала свое красноречие, Тамарин, – заметил император Ханюцзинь. Его похвала прозвучала натянуто, как он и планировал. – Вы путешествовали вместе в течение многих месяцев. Почему он ушел?
На это я знала ответ. Эдан ушел, потому что я умоляла его. Потому что соврала ему и убедила, что справлюсь самостоятельно. Потому что я нарушила его клятву императору, и если бы он не ушел… одним богам известно, что сделал бы с ним Ханюцзинь.
Но я не могла этого сказать.
Можно было бы солгать, но никакая ложь не уберегла бы Эдана от императорского гнева надолго. Если только…
Я облизнула губы, чувствуя сладкий вкус новой возможности. Затем посмотрела на горло Ханюцзиня, едва прикрытое роскошно расшитым воротником куртки.
«Только подумай, до чего легко будет это сделать», – прозвучал мрачный голос в моей голове. Мой голос.
«Если хочешь защитить Эдана, то обязана пойти на это. У тебя есть сила. Ханюцзинь один, и он слаб».
В глазах появилось жжение, и мои пальцы дрогнули от соблазна.
«Да. Сделай это, – голос отдавался глубоко внутри меня, заглушая здравый смысл. – Убей его».
«Нет! – Я впилась ногтями в ладони. – Уходи».
В моих ушах раздался смех.
«Малышка Майя. Ты знаешь, что это лишь вопрос времени. Я крепчаю с каждой минутой. Вскоре мои мысли будут твоими. Наши мысли сольются воедино. Ты даже не заметишь».
Этого я и боялась. Я сцепила зубы. «УХОДИ!»
Когда смех наконец затих, я разжала пальцы и потерла красные отметины в форме полумесяца на ладонях.
– Тамарин! – прорычал император. – Если соврешь мне, я прикажу привести сюда твоих отца и брата и повешу их!
Злость, вспыхнувшая в моей груди, так крепко сжала ее, что я едва могла сделать вдох. Мне хотелось ответить, что я убью его прежде, чем это произойдет; что я отдамся своей внутренней тьме и раскрошу его кости одну за другой, прежде чем он хоть пальцем коснется моей семьи.
Но я смолчала. Злость ушла так же быстро, как появилась. Я поклонилась до пола.
– Простите, ваше величество, но я не знаю. Я буду молиться, чтобы лорд-чародей и леди Сарнай нашлись.
Я замолчала, ожидая, когда пройдет покалывание раскаяния в моей груди. Я сожалела, что пошла обыскивать комнату леди Сарнай, сожалела, что подсказала императору, где ее искать.
