– Землетрясение! – завизжала Машка.
– Спокойно, юный падаван. В Египте землетрясений не бывает, – отозвался наставник. – Это ловушка.
– Ловушка? – воскликнули мы хором.
– Ну, это же очевидно, – легкомысленно пожал плечами Лумумба. – Её оставил вор Мертвого Сердца.
Стены и потолок начали угрожающе крениться внутрь и сдвигаться. Песка было уже по колено.
– Как-то неуютно тут, – пожаловалась напарница и, как обезьянка, вскарабкалась мне на плечи.
– Бвана, давайте я выведу нас через Тот свет, – предложил я.
– Не температурь, стажер. В незнакомую Навь соваться не стоит. Сейчас я открою портал… – учитель составил из пальцев левой руки хитрую фигуру и, направив её на стену, произнес:
– Йа'хид. И'итнэн. Т'алята.
Ничего не произошло. Ну, кроме того, что реки песка уже превратились в водопады.
– ЙА'ХИД! И-И'ТНЭН! Т'А-АЛЯТА!
– Не работает ваш портал, – заверещала Машка. Даже сидя у меня на шее, она по щиколотки зарылась в песок. Я так вообще молчал: боялся, что в рот попадет.
Песчинки были совершенно круглые, гладкие, как стеклянные шарики. Они затягивали, подобно трясине, не давая шевелиться и даже дышать. Из таких вот и создают отборные зыбучие пески… К тому же, стены и потолок продолжали сходиться.
Оскалившись, как упрямый осел, и напрягшись так, что вздулись вены на шее, Лумумба выбросил обе руки в направлении чистого кусочка стены.
– ЙА'ХИД!!! И'ТНЭН!!! Т'АЛЯТА!!! – опять ничего. Ничегошеньки. Бвана посмотрел на меня безумным взглядом…
И тут на наши головы обрушился потолок.
Иван
Как мы оказались в Нави – не помню. Я распахнул Завесу не осознавая, в последний момент поймал бвану за шиворот, и…
Мы оказались на круглой каменной площадке в центре небольшого, открытого всем ветрам храма. Вокруг копошились скорпионы – под тоннами песка бедных тварей погибли тысячи, и теперь, сливаясь в бледные потоки, твари деловито утекали прочь.
Храм был возведен из мегалитов и напоминал Стоунхендж. Крыши не было и свет призрачной луны проникал во все его уголки. Можно было разглядеть фигуры богов, и по количеству щупалец, рогов и клыков можно было предположить, что боги эти куда древнее, и гораздо свирепее тех, что мы видели в пирамиде на Той стороне.
Я никак не мог обрести равновесия и решил, что головокружение – это остаточный эффект перехода; Но дрожь, к моему удивлению, всё не стихала, а делалась только сильнее.
На полу, прямо по мозаичным изображениям древних богов, зазмеились трещины. Одна прошла совсем рядом, я пошатнулся и невольно заглянул в пропасть.
Там, в глубине, будто борщ в кастрюле, зловеще булькало и медленно переливалось всеми оттенками багрянца. Пахнуло нестерпимым жаром.
Чувствуя, как сворачиваются волоски в носу, я отвернулся и побежал вслед за цепочкой бестелесных скорпионов.
На плечах у меня подскакивала Машка, подмышкой, наподобие полотенца, полоскался учитель, а в руке я сжимал злополучную курицу.
Бвана пребывал в неглубоком обмороке.
Как только я выскочил на волю, храм, простоявший не одну тысячу лет, сложился внутрь, как карточный домик. Из центра воронки показалось гигантское, покрытое пятнами плесени щупальце, и начало слепо шарить вокруг развалин. Послышался утробный рев.
Существо, мирно спавшее под холмом проснулось, и теперь вымещало своё раздражение на ни в чем не повинных душах…
Бухая сапогами по слежавшейся гальке, я припустил с холма.
– Ва-а-аня, отпусти-и-и… – голос у наставника дребезжал, будто его крутило в лотерейном барабане.
