– Да что вы? – притворно удивился Лумумба. – К человеку, представляющему единственную страну, способную встать на пути у британской экспансии? Вы правы. Военные – сплошь благородные, честные люди.
– Я могу поручиться за каждого из них, – отчеканила леди Чейз. Выпрямившись, гордо подняв голову, она не уступала в росте Лумумбе.
– Тогда у меня остаётся еще одна версия, – всё так же танцуя, сказал Лумумба. – Его убили вы.
– Я?
– Ну разумеется. Если остальные версии оказываются несостоятельными, остаётся единственная. Вы были рядом с ним, вам ничего не стоило спрятать кинжал… Да хоть в рукаве платья. Отсюда вытекает вопрос.
– Какой?
– Леди Чейз, куда вы спрятали орудие убийства?
Разбудило непонятное шебуршание. Будто кто-то елозил чем-то железным в замочной скважине.
Я вскочил с коврика, завертелся на месте, не понимая, что происходит. И только увидев, как открывается входная дверь, пришел в себя.
Человек был одет в чёрную, с серебряным позументом, ливрею и напудренный парик. Бархатные штаны под коленками были перехвачены пышными шелковыми бантами, а туфли украшены такими пряжками, что некоторые не постеснялись бы надеть и на шею. В виде броши или кулона.
Важный человек, однако, – подумал я. – Вон как нос задирает. Будто он король, или еще кто…
Хорошенько рассмотрев гостя, я рявкнул от чистого сердца:
– Здравствуйте!
Гость поперхнулся, сделал шаг назад, не удержался на ступеньке, поскользнулся и сел на задницу. Парик съехал на бок, ноги взлетели выше головы.
Я бросился поднимать.
Гость, вместо того, чтобы принять мою помощь, тоненько взвыл и попытался уползти как был, на карачках. Да что ж такое! Я к нему всей душой, а он…
– Ваня, сидеть!
Не знаю, чего бвана добавил в голос, но мою задницу шмякнуло о землю так, что хвосту больно стало.
И тут только до меня дошло… Человек открывает дверь своим ключом – значит, не ожидает от оной никакого подвоха. И тут на него бросается громадный пёс… Моё радостное "Здрасте" он слышит как "ГАВ – ГАВ" – и что ему остаётся делать? Хорошо, в обморок не брякнулся.
– Чем могу помочь, уважаемый? – праздно привалившись к косяку двери, спросил Лумумба.
Был он в давешнем бухарском халате, в шелковых туфлях и белоснежной сорочке, распахнутой на груди так, что виднелась чёрная могучая поросль на груди.
– Я Вилликинс, – избавившись от моего назойливого внимания, гость быстро обретал былую надменность. – Служу здесь дворецким. А вы, сэр?..
– Василий Лумумба, – бвана тряхнул чубом. – Служу здесь русским посланником.
Осторожно обойдя меня по широкой дуге, Вилликинс снова взобрался на крыльцо и подошел к бване, внимательно того осматривая – словно наставник – скаковая лошадь, которую тот собирался купить. И выискивал изъян, чтобы сбить цену.
– Что-то не так? – спросил Лумумба, не привыкший, чтобы к нему относились, как к мебели.
– Мне казалось, что определение "русский" подразумевает несколько иной цвет кожи, сэр.
– А мне казалось, что дворецкие должны быть несколько выше ростом, – добродушно пожал плечами бвана. – Но я же не капризничаю.
Надо сказать, что наш новый знакомый действительно был невысок. Метр с кепкой на коньках – так у нас говорят… Невеликий рост он пытался компенсировать напыщенной надменностью.
Но рядом с бваной это вообще мало кому удаётся.
Даже Товарищ Седой как-то признался, что рядом с Лумумбой у него по коже будто бегают толстые шустрые мурашки и всё время хочется выпить… Чего уж говорить о таком изнеженном существе, как английский дворецкий.
