– В-основном, в рюмку, – глумливо усмехнулся исполняющий обязанности. – А по вечерам – на голые ляжки танцовщиц в Зеленом Пеликане, – говорил он это с какой-то остервенелой завистью.
– Налоги… – подсказал учитель.
– Я вас умоляю! Централизованной власти, как таковой, в городе не существует, всё мало-мальски ценное находится в руках частных предпринимателей: Господин Ростопчий, хозяин свалок. Господин Дуринян, промышленник и торговец… Мадам Елена, королева наша, благодетельница… Вот уж кто не выносит даже намека на Пыльцу! Только благодаря им, Отцам, так сказать, и держимся на плаву.
– Ладно, что там с Матерью?
Я всё ждал: когда ж Лумумба к этому вернется? Иногда какой-нибудь торчок, возомнивший себя магом, пытается наколдовать драконов. Но жизнеспособных особей, а тем более, летающих и огнедышащих, насколько я помню, ни у кого не получалось.
– С Матерью? – растерялся Шаробайко. – Да никак. Я к ней гонца отправил, с нижайшей просьбой повременить чуток – пока дань, мол, насобираем… День-два мы её промурыжим, а там, глядишь, мои молодцы вернутся, и…
– С вами всё ясно, милейший, – учитель поднялся. – Но напоследок… – Шаробайко втянул голову в плечи. – Порекомендуйте, будьте любезны, постоялый двор без клопов и ресторан, в котором не подают крыс.
– Да вот… – развел руками Хрон Монадович, – Гарцующий Пони, на Пригорной. Там и гостиница и харчевня. А вы что же… – он замялся. – Задержаться надумали?
– Там видно будет, – приложив два пальца к шляпе, Лумумба направился к двери.
На улице была лепота. Солнышко пригревало, в луже, прямо посреди дороги, барахтались воробьи, а на крылечке соседнего дома, не обращая на птах никакого внимания, умывалась откормленная кошка…
– Ты, Ваня, дуй на почту, – распорядился Лумумба. – Там почтовая карета, – он сверился с репетиром, – Аккурат сейчас прибывает. Заберешь вещи. А я – в гостиницу. Осмотрюсь, закажу обед… Давненько мы с тобой горяченького не едали, а, стажер? Супчику, куриного, да с потрошками!
В животе тоскливо забурчало: не иначе, в предчувствии беды. Аппетит пропал.
– А как же Мать драконов?
– Завтра, – решил Лумумба. – После трех суток дороги бойцы из нас с тобой – аховые. Так что завтра. С утра пораньше.
Маша
Дома было тихо. Не носились с воплями близняшки с самодельными луками из ивовых прутиков, никто не напевал на кухне, готовя завтрак, никого не распекали за немытые уши и сбитые коленки. Даже воздух был стоячим, неподвижным.
Значит, изменений к лучшему нет.
Вздохнув, я потопала в ванную. Нужно снять грязный комбез, почистить оружие, и, самое главное, вымыть голову. До сих пор от волос зомбятиной несет. Бросив рюкзак на пол, я взялась за молнию на куртке. Дверь распахнулась.
Бабуля выглядел плохо. Хуже, чем вчера, когда я уходила на дежурство. Глаза ввалились, на висках залегли синие тени. В вороте растянутого свитера виднелись косточки ключиц – кожа натянулась так, что было видно, как у горла бьется нервная жилка. Пегие волосы собраны в аккуратный хвост, к длинному подбородку прилепился кусочек бумаги. Значит он нашел в себе силы побриться.
Окинув меня тревожным взглядом, как бы подсчитывая: голова – одна штука, руки – ноги в достаточном количестве, глаза, уши – на месте, – Бабуля спросил:
– Почему так долго?
– В магазин заходила, – было больно на него смотреть, и я отвернулась, сделав вид, что увидела что-то жутко интересное в зеркале. – И в аптеку. Вчера премию выдали, за динозавра, так что я купила лекарств.
