Вдруг ремень освободился. Я вяло дрыгнула ногами, пытаясь всплыть, но сил не осталось. Сознание помутилось. А потом я почувствовала, как моё тело подхватила огромная мягкая ладонь и вытолкнула на поверхность. За спиной проплыло что-то огромное. Мелькнуло, и пропало в глубине… а я почувствовала под ногами дно.
К берегу меня прибило с другой стороны школы, река в этом месте делала излучину. Тумана не было и в помине.
Березовую рощу пронизывали ослепительные столбы света. На зеленых прозрачных листочках прыгали веселые солнечные зайчики. Где-то в вышине куковала кукушка, а совсем рядом, на соседнем дереве, выстукивал барабанную дробь дятел…
Усевшись на нагретый валун, я стала терзать мокрые шнурки – нужно вылить воду из берцев, выжать куртку и штаны, хоть немного просушить волосы… Нужно еще раз попытаться найти рюкзак – без тумана это будет намного проще. Может, он так и валяется там, в кустах у дома.
За спиной раздалось негромкое ворчание.
Кровь отхлынула из макушки в пятки, я остолбенела. Неужели он не умер? Патронов-то больше нету… Собрав все силы, я повернулась, чтобы встретить зверя лицом к лицу.
На песке сидел пес. Тот самый, с пятном на морде, что провожал меня в туман. Поймав мой взгляд, он дружелюбно вывалил язык. Рядом, у обломка стены, лежал мой рюкзак. На лямке желтел брелок с кроликом Пикачу, который мне подарила Ласточка. Пес зевнул, беззвучно гавкнул, и лениво потрусил вдоль берега.
– Эй! Спасибо! – крикнула я. Но он не обернулся.
Лекарства и остальное барахло были целы. Только кулек на пельменях пропитался влагой, а сами они слиплись в ком. Но это уже мелочи. Пока будут вариться, разлипнутся.
Выжав одежду, волосы, ботинки, вылив воду из Пищали, потуже затянув лямки рюкзака, я решила: единорог-единорогом, но я, в первую очередь, охотник. Надо здесь всё проверить. На предмет наличия других нехороших зверьков со стальными зубками.
Возвращаясь к дому с картиной, я думала о псе.
Ничего. Никаких следов лап, царапин когтей, никакого запаха псины или падали. Будто тварь возникла из воздуха прямо перед тем, как броситься на меня. В подъезде не пахло даже кошками, только пыль на ступенях была потревожена: вверх по лестнице шли следы. Человеческие. Большие, больше моих. Вниз следов не было.
Затаив дыхание, я пошла по следам. Первый этаж, второй… Они обрывались у двери, с которой клочьями свисал старый дерматин. Дверь была не заперта. Толкнув её стволом револьвера, я заглянула внутрь. Сквозь разбитое окно на пол коридора падали столбы света, в воздухе кружились пылинки. Я шагнула внутрь, половицы скрипнули, а из комнаты раздался стон.
Первым порывом было бежать – наверняка это спылившийся торчок, который наколдовал чудовище. Правильнее, конечно, добраться до Агентства и оформить, как положено, заявку. Взять подкрепление. Но… Я же слышала стон…
Осторожно заглянув в комнату, я увидела кучу тряпья, наваленную в углу. А потом эта куча чуть шевельнулась и сказала тихим голосом:
– Заходи. Не бойся.
Голос был мужской, очень усталый.
– Кто ты? – свет из окна слепил глаза, и я толком не могла ничего разглядеть. – Это ты нарисовал дракона?
Он лежал у стены, положив под голову свернутую камуфляжную куртку и укрывшись драной вязаной кофтой. Высокий белый лоб, ввалившиеся, в синих прожилках, щеки, на подбородке седая неопрятная щетина.
Сильно пахло корицей, как всегда в присутствии Пыльцы. Я невольно поморщилась. По словам Бабули, в старые времена так пахли яблочные пироги, но сейчас никто, в здравом уме и доброй памяти, не возьмет в рот хоть что-нибудь с таким запахом.
