…Я рассыпалась, как хрустальная ваза.
Когда приехала скорая, я была в сознании. Видела бледное от ужаса лицо мужа, потом его босые ноги. «Простынешь же», – хотела сказать и не смогла… Перевела взгляд на неестественно загнутые у лица окровавленные, ободранные до костей руки. «Надо же, кости и вправду белые», – промелькнула мысль. Всё поплыло…
…Голос, как сквозь вату.
– Отойдите, молодой человек, не мешайте!
– Это жена моя, она же смотрит… Она будет жить?
– Она в шоке.
Укола я не почувствовала, но как-то всё отпустило и потемнело…
Три месяца я висела между жизнью и смертью, но в итоге всё-таки оказалась живучей. Господь пожалел меня, шею я не свернула, внутренние органы почти не сместились. То ли сугроб под окнами спас, то ли простыня соседская, то ли ангел придержал белым крылом.
В выходные все мои выздоравливающие соседки разъехались по домам. Я ещё не вставала. Пошарила в тумбочке, нашла последнюю печеньку. Так-с, а кормить Нас сегодня будут? Проспала завтрак, что ли?
Набрала телефон мужа.
– Дим, приди ко мне… да, прямо сейчас, я есть хочу.
Ответил он тихо, мне показалось, почти шёпотом.
– Я занят сегодня, позови нянечку или ещё кого-нибудь.
Короткие гудки.
Я в недоумении уставилась на телефон. Нет, номером не ошиблась. Заболел, что ли?
После наркозов и уколов соображала я плохо.
Кому бы ещё позвонить? Мама в командировке, отец сегодня играет на свадьбе, на второй день баянистов приглашают, хотя уже всё реже. Остаётся Люська. В глаза мы её называли тётей Людой, но между нами она была просто Люськой. Младшая сестра отца, напуганная какими-то подонками в подъезде, она так и осталась навсегда в десятилетнем возрасте. Отец жалел её, и после развода с моей матерью забрал Люську к себе…
Она прибежала быстро, притащила огромную авоську с едой и с порога начала причитать:
– Наташечка, солнышко, да ты что, зачем же ты это придумала? Узнала про Димку – и что ж сразу с балкона-то?
Люська поперхнулась словом, увидев мой остановившийся взгляд.
Я медленно выдохнула:
– А теперь с этого места поподробнее… Что я такого должна была узнать о Диме, чтобы сигануть с балкона?
Люська смотрела на меня, как мышь на удава, глаза её бегали, руки затряслись.
Мне не было её жалко, я так же медленно продолжила:
– На меня смотри…. Что я должна про него знать? Говори….
Люська сказала.
Об этом уже знали все, кроме меня. Что у моего мужа любовница, уже год, что он увёз детей к моей маме, и она не в командировке, а с детьми, и не знает, как мне это сказать, и что он подал на развод, и что он хочет доказать, что дети не его, и что квартира, за которую мы четыре года платили ипотеку, оказывается его личная, подаренная его тёткой ещё до того, как мы поженились официально, и что нанял он какого-то столичного адвоката и только ждёт, когда я смогу явиться в суд… И ещё Люська рассказала, что Диму подозревали в покушении на моё убийство, но дочь подтвердила его алиби. Когда я упала, Лиза выходила из ванной, а испуганный отец выбежал с кухни… Ей поверили, мужа отпустили.
…Ночь прошла без сна. Я тупо смотрела в густую темноту, пытаясь совместить Люськин рассказ со своей семейной жизнью.
Про Лизу Димке доказывать ничего и не нужно. Она была не его дочерью…
Мы познакомились, когда мой первый муж, до этого переживший тяжёлый развод и тут же женившийся на мне, через три месяца нашей совместной жизни собрал свои вещи и ушёл обратно, сказав мне на прощанье: «Первая семья – это семья, а всё остальное – цирк». И осталась я одна, беременным клоуном в этом цирке. А еще через два месяца, поскользнувшись в гололёд, я свалилась под ноги смешному очкастому пареньку, чуть не уронив его на себя. Дима был младше меня на восемь лет, он только что окончил университет и только что расстался со своей девушкой. Я до сих пор не знаю, почему он решил жить со мной, и почему я согласилась. Любовь с первого взгляда? Невыносимое одиночество? Попытка доказать своим бывшим и всему миру свою востребованность?
