Однако оставить Клэр на растерзание медведю я не мог. Наша дружба стоила хотя бы того, чтобы подарить ей достойную смерть. Стоила одной пули. И я потратил ее. Клэр смотрела на меня, прямо мне в глаза, когда я приставил пистолет к ее виску. Смотрела своим пустым, ничего не выражающим взором… Боже…
Тешу себя мыслью, что убил лишь пустую оболочку, что Клэр там уже не было, и она отправилась на тот свет вместе со своим возлюбленным Джеком.
Прости меня, Клэр. Я не мог поступить иначе».
Человек прекратил писать. Отложил карандаш и смахнул бегущую по щеке слезу. Затем подышал на закоченевшие пальцы, снова взял карандаш и, собравшись с мыслями, вернулся к тетради.
«Бросив Клэр, мы, может быть, и выиграли себе час или два, но все равно ничего не изменили. Мы были измотаны, напуганы, мы просто не могли идти. И медведь нагнал нас. От него исходила ненависть. Не звериная, нет. Чертов монстр ненавидел нас совсем по-человечески. Только человек способен так ненавидеть. Точнее, был способен до того, как наделил своим гнилым разумом зверей. Воистину, наша цивилизация заслужила всего того кошмара, который ее погубил!
Юрган стал отставать, и зверь нагнал его первым. Я пытался спасти его. Честно. Я выстрелил медведю прямо в морду сигнальным патроном, но лишь взбесил его, и был повален на землю его бешеным ревом, ворвавшимся бурей в мой разум. Только чудо помогло мне не лишиться чувств и увернуться от мощного удара его лапы. Он мог бы оторвать мне ногу этим ударом, но лишь разорвал когтями правое бедро. И я пополз прочь, а он стал рвать на части Юргана.
Он кричал… Господи, как же громко он кричал. Может, мне так только казалось, может, его крик просто заблудился в моем сознании, но он звучал там еще очень долго, когда я встал и, не обращая внимания на дикую боль в ноге, побеждал прочь.
И вот я оказался в городе. Мы намеревались зайти сюда в поисках припасов. Джек говорил его название, но я забыл, а на моей карте буквы размылись и нечитабельны. Да и какая к черту разница, как прежде назывался город? Теперь это просто руины. В них-то зверь и нагнал меня снова. Тогда я упал на колени, полностью обессиленный, находящийся на грани обморока. У меня не было сил даже на то, чтобы вынуть пистолет и застрелиться. Я просто смотрел, как неотвратимая смерть надвигается на меня, захлестывая волнами ужаса и гнева.
А потом…
Если быть честным, я не совсем понял, что именно случилось потом. Появились псы. Четыре или пять собак, все разные. Они появились из ниоткуда и бросились на медведя. Завязался бой, но я почти ничего не помню. Только странный прилив сил. Словно вдруг что-то светлое ворвалось в темный океан страха, позволило мне мыслить здраво, дало надежду и желание жить. И благодаря этим чувствам, разогнавшим наводимый медведем ужас, я смог подняться и кинуться прочь. Забрел в ближайшее здание, поднялся так высоко, как только мог, и даже сумел перевязать рану прежде, чем отключился.
Сейчас в моем сознании царит ясность. Ничто не путает мысли. Но я знаю, что и медведь не ушел. Я чувствую его. Он все еще бродит где-то рядом. Возможно, ищет меня. Однако теперь я чувствую, будто что-то оберегает меня, не дает ему меня отыскать.
Снаружи метель. Дьявольский холод. Пытаться куда-то идти сейчас – чистое безумие. Нужно хотя бы дождаться хорошей погоды. И я остаюсь на месте. Жду.
День вроде только начался, но сумерки все не отступают. Света едва хватает, чтобы разглядеть слова, которые пишу.
