Пройдя к себе в номер Арвидас стал приводить себя в порядок. Побрился. Подстриг усы. Затем, надев свежую рубашку и носки в последний раз подошёл к зеркалу. Это был его ритуал, когда он готовился к бою с женским сословием. Из зеркала на него смотрела вполне ещё юнное, не сказать что противная, мордочка. Она скорчила ему рожу, затем улыбнулась и сказала: – Ну. ты и бабник. – На что последней последовал незамедлительный ответ: – Женщины ждут и любят бабников. – Позубоскалив с самим собой и проверив, что носовой платок на месте Арвидас закрыл дверь и не спеша поднялся на второй этаж в комнату 213. Постучавшись условным сигналом, он имел неосторожность повернуться спиной к открывавшейся уже двери. Внимание его отвлекла девушка с мандолиной. Только он попытался зацепить её словом, как был грубо втащён за шею в комнату. Щёлкнула дверь, за которой раздался смех девушки, и перед носом у Арвидаса оказался большущий кулак Лёши. – Мы его ждём, а он засматривается на юнных кочанчиков. – Юнные кочанчики – это было любимое выражение товарища Лёши, Коли, Арвидаса Сани Попеля. Под этим выражением подразумевались молодые девчонки лет 16–18-ти, приятной внешности. Можно и неприятной, но не сильно. Лишь бы ноги были от шеи. Автоматически – это выражение стало и их любимым фольклорным приобретением.
Пожав мощную длань Лёши и не менее крепкую Коли, Арвидас уселся на стул.
– Ну, что орлы будем делать, – начал он.
– Как что? Договорились же в кабак идти, – разволновался Коля. Не обошлось и без Лёши.
– Ты смотри на него. Николаю Григорьевичу уже дней пять не находится прекрасной Фемины, а он всё таки со студёных морей возвернулся, а вы, Арвидас Римантович, имеете наглость спокойно сидеть на стуле и задавать преступные вопросы. Николай Григорьевич, – повернулся он к Коле, – в какой ресторан Вы изволите? – Коля подумал и ответил: – Туда, где много бабцов.
– Как ты можешь так говорить, – укоризненно глядя на Колю, сказал Лёша. – О женщинах и таким нехорошим словом. Нет-нет. Полнейшая деградация идёт в морях. Девушка, женщина, наконец кочанчик, – это же для нас с Арвидасом Римантовичем больше чем святыня, а он бабцы. Нет я не понимаю… как так можно выражаться, – закончил он изголяться.
– Ну, простите подлеца, – с улыбкой, разведя руки сказал Коля. – Может в «Бригантину»?
– Только не в неё, – разом вскричали Арвидас и Лёша.
– Тогда в «Белые ночи» или во «Встречи».
– Далеко, – последовал ответ.
– В «Панораму» я и сам не хочу. Остаётся «Заполярный». Больше некуда. – Все помолчали.
– Вот что господа присяжные заседатели я вам скажу, – начал Арвидас. – Давайте рассуждать трезво. Раньше, то есть до того как рестораны Мурманска перешли на сдельщину, одно удовольствие было ходить в них. 60-70-90 % одних только женщин, девушек и даже молодого подрастающего женского поколения. Шум, гам, веселье. Мужчины нарасхват. Если попадалась свободная женщина ты шёл спать к ней. Если девушка, ты провожал её до дому, а на завтра встречался и обедал с ней в гостинице, где имел счастье жить. И до одиннадцати вечера она в твоём номере.
– Ну, Арвидас Римантович, сел на своего коня, – перебил Арвидаса Лёша.
– Не перебивай старших, мальчишка. Я продолжаю. Если тебе доставался молодой кочанчик, то ты без всяких задних мыслей приручал её к себе. Ходил с ней в кино, театр. Сидел в кафе. Стоял в подъезде, зажимался. Девчонке тоже надо доставить удовольствие. Целовал и… мило покидал её навсегда, говоря, что у тебя суточная вахта. Сейчас же, – голос Арвидаса повысился, – 90 % мужчин. За женщину – бой. Кто смел, тот и съел. А если не смел, или слаб здоровьем? – При последних словах он встал. Немного помолчал. Остальные тоже молчали, осмысливали. – Что нам заявила, эта нехорошая редиска, официантка в «Белых ночах», – завёлся Арвидас снова, – да и Наталия Ивановна в «Бригантине». Придут шесть девчонок, займут столик, закажут пару бутылок вина «Бычья кровь», да по холодной закуске, и за целый вечер девять рублей с их столика. Навара никакого. Вот и говорят официанты администратору, чтобы одних парней сажала. И напьются, и нажрутся, и по три раза рассчитаются. Выгодно. Конечно выгодно. Вот почему, Николай Григорьевич, мы и не можем пять дней подряд для тебя женщину снять. А если и снимешь, то она без квартиры. И у нас нет. Я закончил, – и Арвидас сел.
