Инструкция не оставляет читателя в бедственном его состоянии, не оставляет его сидеть, понурясь, в ожидании вылупления, вспоминая личиночную его жизнь со всеми неловкостями и недоработками. Инструкция дает надежду. Она сообщает, что случится потом. Я не буду говорить это своими словами. Вы должны прочесть это в точности так, как сказано в этой инструкции:
«Если при рождении бабочка упала вниз и не расправила крылышки, значит, бабочка была слабой».
Сообщается, что крылышки уже не расправятся.
Я называю это знанием.
2020
Правила безопасности и этичность поведения
В начале 80-х годов поехал я в экспедицию в Приморье вместе со своим шефом, старшим научным сотрудником, именовать которого подобает Николаем Гавриловичем Кознышевым. Будучи главой экспедиции, Николай Гаврилович распорядился, чтобы я ни в коей мере не терялся в тайге, нарушая отчетность а, напротив, экскурсировал неподалеку от него. Однако в лесу соблюдать эту максиму весьма сложно, особенно – если не просто ходишь а, к примеру, собираешь редких жуков, переворачивая валежник и ползая вокруг пней. Поэтому Николай Гаврилович издал приказ по экспедиции: буде один из нас потеряет другого из виду, в панику не впадать, а кричать погромче, давая тем криком направление ищущему.
Как понятно, пройдя километров 15 и достигнув заповеданного места, удобного для лова, мы вскоре разошлись и потерялись. Я обнаружил этот факт, подняв голову от одного из пней и не обретя Николая Гавриловича в радиусе 20 метров. Вокруг стояла стена кустов… Верный долгу, я прошел несколько десятков шагов, надеясь увидеть Кознышева, вышел на край какой-то светлой прогалины, утвердился на невысокой кочке и что было сил заорал: «Никоо-о-олаа-ай Гаа-аври-илоович!!». Тут же у меня под ногами послышался слабый стон и треск веток. Опустив глаза, я увидел Николая Гавриловича, лицом бледного и свирепого, который слабо шевелился, сидя на пятой точке.
Придя в себя и оправившись от последствий акустического удара, Кознышев отчитал меня: не следует так орать, когда старший коллега, можно сказать, в двух шагах, причем отнюдь не следует крадучись подходить к доценту и старшему коллеге сзади, когда тот, ничего не подозревая, разглядывает старые ходы короедов, и неожиданно орать ему в ухо, стремясь вызвать сердечный приступ. Это неэтично.
На следующий же день я учел указания руководителя. Вместо того, чтобы упираться глазами в жуков, я приглядывал за его перемещениями, стараясь не теряться, и вовремя появляясь в поле его зрения, когда он начинал подавать признаки беспокойства и вертеть головой. Все шло отлично. Пройдя несколько шагов, я нашел небольшую – по колено – впадинку, в которой была привлекательная валежина с отставшей корой. Кознышев сидел шагах в тридцати, осторожно погружая в пробирки пойманных личинок. Я сел лицом к нему, чтобы ни в коем случае не терять начальство из виду, и принялся рассматривать нижнюю сторону ствола.
Кознышев встал, глянул в мою сторону, и медленно направился ко мне, попутно осматривая листья кустов. Я решил, что он хочет что-то сказать, и терпеливо ждал его приближения. Подойдя к моей впадинке и встав от меня сантиметрах в сорока на бугорок, Николай Гаврилович вдохнул побольше воздуха и заорал: «У-у-у-а-а-аааа!!!» Помня о нервности начальства, я кричать в ответ не стал и тихо, вежливо сказал: «Я здесь, Николай Гаврилович». Кознышев странно ёкнул, подпрыгнул на своем бугорке и тихо опустился на колени. Отдышавшись, Николай Гаврилович строго объяснил мне, что не следует превращать научную экспедицию в балаган, при виде приближающегося старшего коллеги следует подавать (тихие!) звуковые сигналы, позволяющие загодя увидеть напарника, и вовсе не следует затаиваться, вредя здоровью и нервам кандидата наук и доцента. Это неэтично.
