Рассказы из колодца. Души мечтают рассказать вам свои истории - страница 4

Издали к домику топала сутулая баба, замотанная в платок. Тащила она коромысло с двумя тяжелыми ведрами. Зашла в дом и поставила ведра на скамью, вытерев лицо рукой. К ней немедля подбежали двое замурзанных ребятишек и бросились пить, заглатывая воду прямо из ведер.

– А—а—а приперлась? Накрывай уже на стол, жрать пора. Все шляешься! – хриплым голосом крикнул Борька с печи, натягивая рубаху на голое тело.

Баба в платке поглядела на него и перекрестилась, затем разломила кусок хлеба, разделив между детишками, и отправила их на двор.

– Хоть бы детей постеснялись, нелюди! – прошипела баба.

– Ниче, скоро сами разберуть, чего и кто! А ты знай свое дело, щи да хозяйство, ответил мужик, слезая с печи.

Вытащив здоровую бутылку из-под стола, налил до краев в мутную стопку, выпил и смачно крякнул:

– Кхе—а—а—а! Та—ак, Лизавета, слезай! И тебе пора!

Лизавета вяло сползла и стала одеваться, не стесняясь хозяйки дома. Мужик налил ей, она тоже крякнула и пошатываясь поплелась на улицу, одеваясь на ходу.

Дуняша наблюдала за всей этой сценой, щеки ее горели от стыда и неприятного удивления. Она совсем не понимала, что же здесь происходит. Единственного, кого она смогла узнать, был – Борька, только он значительно исхудал, зарос и казался совсем непривлекательным, противным мужиком, от которого хотелось бежать как можно дальше.

– Бабушка, можно мне назад вернуться, не хочу его таким видеть? – обратилась Дуня.

– Нет, внучка, обратного хода уже нет. Сейчас поймешь, смотри, – ответила старушка.

Морщинистая баба копошилась в ящике, вытаскивая остатки еды из шкафчика, чтобы накормить Борьку. Тот наливал себе стопку за стопкой и бормотал, что-то совсем несвязное.

Баба подняла тяжелый чугун, а мужик схватил ее за платок и сорвал, бросив на пол, крикнув, что-то очень обидное. Чугун упал, рассыпав содержимое по полу. Тут-то Дуняша и заметила у бабы в мочках ушей, крошечные сережки, что ей самой, в прошлом году подарил любимый отец, на Рождество.

Она не верила своим глазам. Баба растирала кашу тряпкой по полу, а слезы молчаливым ручейком капали вниз. Что-то знакомое ей показалось в движениях хозяйки дома, в волосах и фигуре. Но как Дунины сережки могли попасть к этой измученной жизнью женщине?

– Бабушка Вера? – только и смогла произнести девочка.

– Ты сама все поняла, – опустила взгляд старушка.

Теперь пройдемся немного.

Дуня шла, подавленная, не понимая, за что ей такое будущее, жалела она, что связалась с этой старухой, а горечь жгла сердце как ледяная вода из ведра.

– Отбрось плохие мысли, у тебя еще многое впереди, внучка. Сейчас ты пережила урок и будем надеяться поймешь его и осмыслишь. А теперь снова, смотри да слушай! – хитро улыбнулась старуха.

За кустами камыша сидел молодой, симпатичный рыбак, аккуратная бородка шевелилась на ветру, а на щеках поигрывал румянец. За спиной у него играл мальчуган, разглядывая улов в ведре, полном от рыбы.

– Сынок, аккуратнее, не упади! Чтобы, не как в прошлый раз. Мамка нас с тобой заругает! – засмеялся рыбак.

Мальчик улыбнулся и показал на удочку. Рыбак дернул сухую палку—удилище и вытащил средних размеров карасика.

– О—о, теперь и домой не стыдно показаться!

Мужичок и сын отправились к дому, а Дуня с бабушкой тихо пробирались следом, чтобы не выдать себя.

Снова подошли к домику, и опять Дуня прильнула к окошку. За стеклом висели чистые вышивные занавески, поэтому рассмотреть обстановку комнаты было сложнее. Не вызывало сомнения, что хозяйка очень ждет гостей. Обед на столе уже приготовлен и накрыт, на печи кипели во всю чугунки. Комната казалась прибранной, новенькая скамейка, на которой дремал довольный трехцветный кот.