Рассказы о войне. Война в письмах, дневниках, историях - страница 3

…Когда-то ты мне по-секрету рассказала свою историю, но если я её не расскажу, то о ней никто не узнает, а такого я допустить не могу…

…Ты была маленькой девочкой и жила в Европе. Вторая Мировая Война. Оккупация. До высадки союзных войск в Нормандии женщины и дети жили впроголодь, но жили. После высадки наступил настоящий голод.

Холод. Да, военных действий не было, практически вся Европа сдалась. Многие мужчины, чтобы прокормить семьи, вступали в нацистскую армию. Многие, но не все.

Еще было «Сопротивление». Конечной целью которого было вооруженное восстание по всей Европе. Еды в тот год ни у кого не было, только у тех, кто сотрудничал с фашистами. Обычным людям её надо было добывать. И детям, и взрослым, и старикам.

Несовершеннолетняя девочка начинала свой день, сварив и съев одну варёную картофелину. Но не всегда. Потом она шла в центр города, на центральную городскую площадь, брала с собой скакалку и до самого вечера скакала. Она была невероятно худенькая. Почти прозрачная. Но она считала себя балериной и потому приказывала себе не уставать. Девочка скакала и скакала. Иногда ей прохожие давали какую-то еду…

Но чаще всего никто ничего не давал.

Да и не было у нее целью – разжалобить прохожих и выпросить у них какой-то еды. Она просто ненавидела тех, кто расстрелял её дядю и её двоюродного брата.

Расстрелял, предварительно замучив их до неузнаваемости, в попытке склонить их к предательству. Они ничего не рассказали Гестапо о своих товарищах в Сопротивлении и были расстреляны.

Но что могла сделать маленькая девочка со скакалкой в руках?

Когда любишь свою Родину, ты всегда найдешь способ бороться. Бороться до последнего вздоха. Бороться, и не важно сколько тебе лет, и как ты выглядишь!

Наша девочка скакала на виду у всех. Она видела всех прохожих, и все, кто был в центре, тоже видели её. Фашистский штаб тоже размещался в центре.

Иногда она останавливалась, и делая вид, что поправляет шнурки на стареньких, сношенных до дыр ботинках, передавала послания—записки, которые ей давал её родной брат. Они предназначались командирам «Сопротивления».

Также и ей передавали важные зашифрованные сообщения. Бывали дни, в которых она просто прыгала и ничего никому не передавала.

Это означало, что этих людей, кто не пришел – арестовали… Тогда вечером она сжигала эти записки не читая. Брат её учил, что даже если Гестапо будет тебя пытать, и ты в бессознательном состоянии будешь что-то говорить, то ты никого не выдашь, ведь ты никого не знаешь по имени, и не знаешь, что ты передаешь. Поэтому тебя просто расстреляют, а это не больно. Страшно, но не больно. Больно, это смотреть, как фашисты чувствуют себя в твоем городе, как у себя дома, в Германии. Прыгала она каждый день, и каждый день она запоминала, записывала и передавала в центр информацию о том, сколько генералов, солдат и офицеров поехало, и куда именно поехало… у нашей девочки ещё был уникальный дар, – она читала по губам, когда—то она очень долго ухаживала за своей бабушкой, которая пережила грипп—испанку, но оглохла и онемела, и она вместе с бабушкой освоила эту сложную науку.

И фашисты, которые проводили совещания за закрытыми окнами, но подходили обсуждать особо важные моменты к окну, даже не догадывались об этом. Могли лишь гадать, кто из них предатель. Ведь проваливались одна операция за другой. Похищались генералы, о приезде которых знали лишь в штабе, облавы и обыски были безрезультатны, важные грузы взрывались настолько в неожиданных местах, что была для них полная ясность – что в штабе работает предатель! Его искали, искали обсуждая его поиски глядя на маленькую несчастную девочку, которая уже который год скачет у них под окнами, но которой никто из них не вынес даже кусочка шоколада, а они предполагали, что скачет она лишь с этой целью, и больше ни с какой!