– А у нас дама с собачкой появилась, – заявил Дражен, вернувшись с пляжа, где делал зарядку.
Я бы, возможно, не обратила внимания на эту фразу, если бы не слова «дама с собачкой».
– А ты что, Чехова читал? – я не могла скрыть своего удивления.
– Ну, слушай, ты меня уж совсем за темноту принимаешь, – Дражен изобразил возмущение.
– Извини, но я до тебя не встречала иностранцев, которые действительно читали Чехова, а не просто слышали его имя.
– Ладно, не буду врать. Так бы и я не прочитал. Но у нас был семинар по русской литературе. Вот тогда и пришлось проштудировать всех этих ваших Чеховых, Толстых и прочих…
Я не стала реагировать на его явно непочтительный тон в адрес писателей, которых я любила. Особенно Чехова. Всегда возила с собой один из томиков его рассказов и могла перечитывать их вновь и вновь.
Из интереса решила посмотреть, кого это он сравнил с героиней любимого мною писателя. Вдали на лавочке я увидела одинокую женскую фигуру, а по пляжу бегала собачка.
– Ну и при чем здесь Чехов? – я была совершенно разочарована увиденным. – Обыкновенная женщина, ничего особенного. Чеховская героиня была красивой элегантной блондинкой. А эта маленькая, худенькая, да к тому же рыжеватая. И вообще на даму никак не тянет. А собака тем более не имеет ничего общего с собакой Анны…. Черненькая, бородатая… Ничего похожего. А она здесь впервые?
– Собака? Нет, регулярно приезжает уток гонять.
Дражену с трудом удалось увернуться от полотенца, которым я попыталась его хлестнуть.
– Да ладно, уж и пошутить нельзя… Я эту русскую уже несколько раз видел. Плавает она здорово.
– А с чего ты взял, что она русская?
– А вот послушай!
До нас донеслось, как женщина, выйдя из воды, позвала собаку, убежавшую в дальний конец поляны: «Черныш, ко мне! Быстро! Кому сказала».
На следующее утро Дражен разбудил меня опять.
– А к нашей даме с собачкой Гуров пожаловал.
– Не к нашей, а к твоей, – ответила я, но любопытство взяло верх, и я вылезла на берег.
Действительно, к скамейке, на которой сидела женщина, направлялся мужчина. Подойдя к ней, он обнял ее сзади за плечи. Она обернулась, и он поцеловал ее в поднятое к нему лицо.
– Ну вот, начинается, – с каким-то раздражением прокомментировал Дражен.
– Что начинается?
– Чеховские штучки – ахи, охи, вздохи, тайные свидания при луне и прочая чушь.
– Во-первых, солнце только взошло. А во-вторых, почему тайные? Может это муж и жена?
– Как же! Они на разных машинах приезжают. Интересные муж и жена.
Я промолчала. Действительно, они целовались и обнимались слишком уж упоенно. Если я сначала и возразила Дражену, то лишь потому, что мне очень не понравился его тон. Парочка явно вызывала его раздражение.
С этого дня так и повелось. Рано утром, часов в семь, когда на берегу озера еще никого не было, приезжала женщина со своей собачкой и садилась на одну и ту же скамейку в противоположном от ресторана конце пляжа. Потом приезжал мужчина. Они разговаривали, иногда чему-то смеялись, но чаще просто целовались. Потом, с явной неохотой оторвавшись друг от друга, шли к воде. Мужчина лишь окунался, а вот женщина была заядлой пловчихой. Она уплывала так далеко, что часто совсем исчезала из виду. Дражен – сам отличный пловец – проникся к даме с собачкой, как он ее по-прежнему называл, если не восхищением, то уважением. Зато еще более невзлюбил Гурова.
– И чего он сюда ездить заладил? Ну, она, я понимаю, плавать любит, а ему что здесь надо?
