Рассказы озера Леман - страница 27

– Так, чем это ты тут занимаешься? Писательский зуд? – он заглянул мне через плечо.

– Да тут еще нечего смотреть, – я захлопнула блокнот.

Но от Дражена так легко не отделаешься. Он вырвал блокнот у меня из рук.

– Эге… Да ты про нашу парочку пишешь. Интересно, чего ты тут накропала…

По мере того, как он читал, его лицо приобретало все более язвительное выражение.

– Боже мой, ну нельзя же так… Что это за сентиментальщина. А фразочки… Сплошные избитости и банальности…

– Оставь, я знала, что тебе не понравится.

Я попыталась отнять у Дражена блокнот, но безуспешно.

– Нет, это сплошные романтические бредни. Послушай сама, что ты пишешь. – И начал читать: – «Он поцеловал ее, вложив в этот поцелуй всю тоску по любви, накопившуюся за целую жизнь». А вот еще почище: «Они приходили на этот пляж не случайно. Изо дня в день они несли к этому алтарю под открытым небом свою любовь…» Какой алтарь? Ты что?

– Ты ничего не понимаешь! Наш пляж и ресторан как называются? Reposoir? – взвилась я. – А это как раз означает «временный алтарь»! Так что я очень даже интересно придумала!

Но на Дражена мои доводы не подействовали.

– Все эти страсти и сентиментальности остались в восемнадцатом веке. Читать это в двадцать первом – невозможно!

– А вот и нет! Ты читал Колетт?

– Кого? Первый раз слышу!

– Знаменитая французская писательница Сидони-Габриэль Колетт. Каких только наград у нее нет! На все языки мира переведена. А фильмов о ней – множество! И даже площадь в Париже перед зданием Комеди Франсез ее именем названа!

– Допустим, ну и что?

– Вот, возьми, почитай, тогда поймешь…

Я протянула Дражену книгу Колетт «Преграда», лежавшую на столике. Он взял книгу и полистал. Потом, остановившись на одной из страниц, прочитал, имитируя плохих чтецов и нарочно растягивая слова: «И вот я, униженная, выслеживаю его сон. О сокровище рассыпанных на моем ложе фруктов, может ли быть, что я пренебрегаю тобой, потому что начинаю тебя любить? Может ли быть, Красота, что я предпочитаю твою душу, даже если она недостойна тебя?»

– Не знаю… По мне, так это ужасно. Если тебе нравится такая литература, не удивляюсь, что ты там про поцелуй написала…

Слова Дражена, а главное, его тон, ранили меня, но я понимала, что переубедить его не смогу.

– Хорошо, раз ты такой умный, придумай, что написать про то, как они целовались. Надеюсь, ты не будешь отрицать, что целовались они классно!

Дражен на минуту задумался.

– Напиши просто: они целовались как люди, которые любят друг друга. Это и то будет лучше.

– Ага, значит ты признаешь, что он ее любит, – взвилась я.

– Господи, да при чем здесь это?

– Да при том. То ты говоришь, что он развлекается и вообще чуть ли не в подонки его записываешь, а теперь вот попался, любит он ее, оказывается. И вообще, мне давно ясно, что ты меня не любишь.

– Так, а это еще почему?

– Потому! Ты-то меня никогда так не целуешь!

– Типично женская логика, – Дражен бросил блокнот на стол, сошел с катера и направился к ресторану.

Когда он ушел, я с тревогой прислушалась к себе: зачем я с ним заговорила о поцелуях? Неужели я по-настоящему влюблена? Мне это совсем ни к чему. Скоро начнется учеба, последний решающий год, а Дражен… С ним так все непросто.

Чтобы отвлечься от тревожных мыслей, я взяла книгу Колетт, небрежно брошенную Драженом на стол. Надо же, с каким сарказмом он ее цитировал, а мне «Преграда» нравится. Это была уже не первая книга Колетт, которую я читала, и все лучше понимала: вот тот стиль, вот та манера, которая мне близка. Вскоре я наткнулась на фразу, которая как будто была специально подобрана, чтобы описать мое состояние: «Я чувствую, что разрастающаяся тень любви скоро накроет меня целиком, и я стану еще более жалкой, и мысли мои будут вертеться вокруг таких ничтожных вещей, как: «Любит ли он меня? Предает ли он меня? Пусть небо устремит все его мысли ко мне!”…»