Я никогда не встречал в якутской или колымской тайге клёнов, ясеня, дуба, но здесь в амурской тайге всё это жило, цвело и пахло. Преобладали, конечно, наша русская берёзка, ель, сосна, громадные лиственницы, были и кедрач с огромными шишками, и пахучая пихта. Всё это природное разнообразие радовало глаз человека, давало приют и корм всевозможным птицам, зверям и зверушкам. Говорят, что леса это лёгкие планеты, а какой воздух в лесу, особенно в утренние часы, когда нагревшаяся за день земля всё ещё отдаёт накопившееся тепло, источая ароматы всевозможных трав и цветов, запах хвои и почему-то пасеки, пчёл и мёда. Этот воздух можно пить, наслаждаясь каждым глотком, каждым вздохом.
Но приходит сюда человек, он хозяин всей этой природной лепоты и гармонии. Он приходит с топором и вонючей, трещащей бензопилой. Он – «гомо сапиенс», человек разумный, поэтому он валит деревья, уничтожая то, что должен был беречь как зеницу ока. Он крушит всё подряд, оставляя после себя лишь пеньки, обрубленные руки деревьев, ветки да задавленную, растоптанную молодую поросль, лес стал кладбищем.
Другие, не менее «разумные» и предприимчивые приезжают уже на машинах и бульдозерах. Этим нужно золото, много золота, всё золото до крупинки, до пылинки. Они делают матери-земле кесарево сечение и достают, выгребают из её чрева то, ради чего они готовы и родную мать убить. Это золото!
Такие же «дети» земли, истощая её недра, бурят скважины, высасывая земную кровь-нефть, артерии земли-матушки, реки и ручьи они перекрывают плотинами. Это как тромбы в сосудах человека. Все таёжные обитатели в ужасе и страхе улетают, убегают, уходят и уползают, кто не успел, тот погиб. Не лучше и обитателям морей, рек и океанов, их тоже травят, вылавливают, уничтожают, как только могут, и всё это делает Он, «человек разумный».
Пьём и ждём. Ждём и опять пьём
События последних дней, стресс и ранее выпитая водка сделали своё дело, от огорчения и жалости за нашу флору и фауну, за всю землю и землян, меня прошибла пьяная слеза, и чтоб как-то восстановить душевное равновесие, я вернулся в компанию старателей, налил стакан водки, провозгласил тост и стоя выпил за зелёного друга, нет не чёрта или зелёного «змия», но за лес! Стакан «антистресса» помог обрести мне утраченное было спокойствие и душевный комфорт. То, что я с этим перестарался, я понял только на следующий день, когда весь «позитив», приобретенный вечером, улетучился. На душе камень, во рту как кошки гадили, да и было ощущение, будто в дерьмо окунулся с головой. Ставлю сам себе неутешительный диагноз: давно не бухал, потерял алкогольно-спортивную форму, нужно срочно восстанавливаться и навёрстывать упущенное.
Про вчерашний вечер помню только, что долго под гитару орали песни, потом развели на улице громадный кострище и продолжили попойку уже возле него. Ночью кончилось «горючее», и пацаны помоложе упылили в деревню за самогоном, а вернулись с флягой ядрёной браги и двумя, кажется, совершеннолетними, но тоже ядрёными местными фрау. Угасавший было банкет вспыхнул с новой силой, продолжался до рассвета, и даже посыпавший с небес мохнатый снег не стал никому помехой. В это время я давно дрых без задних ног на чьих-то чемоданах и рюкзаках, заботливо укрытый чужой курткой, и мне, как и в детстве, снились то розовые сны восхода, то зелёные, с желтизной таёжные сны осенней природы.
