Ксения и Рахиль приближаются к парадному входу. Оттолкнув их, проскакивают бритоголовые парни в кожаных куртках.
– Поосторожнее, мальчики, – обращается к их спинам Рахиль.
Бритоголовые почти одновременно оборачиваются.
– Эй, грымзы! А вы куда?
– Боже ж ты мой, Раша! Гляди-ка! Наши драчуны! На искусство потянуло?
– Чтоб тебе сдохнуть, зараза! – мгновенно реагирует один из бритоголовых.
– Всё в своё время, – меланхолично ответствует Ксения.
Вход в здание. Бритоголовые смешиваются с толпой.
Интерьер. Зал на Дубровке.
Спектакль. На сцене разыгрывается первое действие. Зал. Зрителей почти не видно, всё освещение на сцене.
Крупные планы. Ксения, Рахиль. За их спинами не видны зрители, всё размыто. Только абрисы. Сзади словно специально высвечиваются прожекторами бритоголовые, даже в зале они в своих куртках. На сцене появляются террористы с автоматами. Действие прерывается.
Натура.
Площадь перед ДК на Дубровке. Журналисты с камерами. Молчаливая толпа. (Видеотека).
Интерьер.
Дача Звягинцевых. Телеэкран. Знакомые всему миру кадры. Площадь перед Домом культуры. Звягинцевы смотрят телевизор.
– Господи! Спаси и сохрани! – рыдает навзрыд Люба. – Из-за нас, из-за меня погибнут!
– Нет, нет, нет, – бессмысленно повторяет Сергей.
Телеэкран. Передвигаются тенями, вдоль стены здания люди в форме. Тёмная, молчаливая толпа родственников.
Интерьер.
Телеэкран. Молчаливая толпа неподалёку от ДК на Дубровке.
Зал Аэропорта. Мара с мужем и детьми бежит к паспортному контролю. Девушка, которой Рахиль «нагадала» ребёнка, насколько возможно быстро пропускает Мару с детьми и Йоськой.
– Скорее, скорее, – торопит Мара, – прошу вас! Там мама, вот там, в Москве, террористы!
– Всё будет хорошо! Она вернётся, она мне обещала.
Натура. Площадь перед ДК на Дубровке. Ночь.
Группа родственников. Среди них Мара.
Несколько человек очень возбуждены.
– Одна группа пойдёт к Думе, вторая на Красную площадь.
– Зачем? – спрашивает Мара.
– Плакаты сейчас подвезут.
– Зачем? – спрашивает опять Мара.
– Девушка, помолчите! Идёте с нами?
– Зачем? – вновь спрашивает Мара.
– Нужно заставить Путина пойти на переговоры, – раздражённо отвечает женщина в прозрачном платке.
– Не надо, – волнуется Мара, – никогда нельзя с ними договариваться!
– У тебя там кто? – спрашивает мужчина с усталым лицом.
– Мама, – Мара говорит очень тихо, – тётя.
– Ты же не хочешь, чтобы их убили? – молодой парень с красным, обветренным лицом вцепляется Маре в плечо. – Надо же что-то делать!! Властям на всё плевать, народ сам встанет на защиту и возьмёт брады правления в свои руки. Пора скинуть эту клику.
– Как не стыдно, – возмущается женщина в плаще, – ваша пропаганда неуместна! Такая беда, а вы…
– Я вас прошу, не ходите с плакатами, не вынуждайте президента идти на переговоры, всё равно бесполезно!
– Да что ты понимаешь, девушка? – спрашивает мужчина с усталым лицом.
– У нас целые самолёты брали в заложники, взрывают на улицах, в автобусах, кафе ни в чём не повинных людей, детей и стариков. С террористами договориться невозможно. Стоит дать слабину, они только входят во вкус, повышают требования. Цепная реакция, арифметическая прогрессия зла…
Центральный вход в здание. Издалека видно, как в него входят Кобзон и Хакамада. (Видеохроника). Неподалёку от площади перед зданием несколько человек – это Йоська со своими детьми и отец Иоанн. На плечах у раввина талес. Чуть раскачиваясь вперёд и назад, раввин молится на иврите: «Адонай, шма…». Дети тут же повторяют за отцом слова и движения. Отец Иоанн негромко произносит молитву, крестится: «Боже! Спаси и сохрани!»
