На втором плане появлялись непропорционально длинные руки, открытые до самых локтей. Мало того – если сами руки имели бледный цвет и хвастались худобой и жилитостю, то кисти их были еще непропорциональней. То ли только казались на общей худобе большими, загорелыми и сильными. Попадись в такую кисть – не вырвешься! Это подтверждала и появившаяся охристость физиономии Хромого!
Дама вначале посмотрела угрожающе на Дылду, но её взгляд запутался в его глубоко посаженных глазах, в них же и запнулся. Не получив желаемого удовлетворения, она перевела свой, особо свирепый взгляд, на собственного мужа. Но и там не получила удовлетворения, так-как привычный приемник её взгляда от очень частого употребления как бы притупился. Нужно было менять тактику!
Вначале он и она – то есть – Хромой и новоявленная леди секунд сорок глядели друг на друга, как питон на жертвенного зайца совершенно без звука. Потом кисть леди, так же неожиданно, как движением названного ползучего, описала дугу, чтобы отвесить пощёчину побледневшему колобку. Но… Хромой с завидной прытью увернулся, и слава Богу! Похоже такой жест был хорошо оттренированный.
Увесистая ладонь леди, не получив нужного сопротивления от физиономии Хромого, замахнулась впустую и потянула за собой всю её женскую стать. Потенциальная энергия руки превратилась в кинетическую и развернула всю её фигуру на триста шестьдесят градусов!
Тогда она, представительница этого пола, выпрямилась, получив под ногами твёрдую почву, вновь повторила свою попытку. И тоже – мимо! Третья попытка, но уже другой рукой, принесла тот же результат! По всей вероятности три попытки были нормой.
Четвёртой не последовало. Физиономия Хромого медленно приобретала, свой девственный цвет. Он уже не боясь пощёчины посмотрел Оглобле в глаза, молча развёл руками, развернулся на сто восемьдесят градусов и медленно побрёл, видимо в сторону своего дома.
Не будем томить читателя – воинственная Юнона была законная жена Хромого. Она не сказала своему мужу ни слова, но молчание в это время было свирепое, и общее состояние самое предгрозовое – очень напряжённое! Кажется искры, со всех сторон острые, посыпались из всего окружающего! Рядом растущая акация всеми лепестками сориентировалась по стойке смирно! – Ведь неизрасходованный заряд, так и остался в груди и сердце у представительницы слабого пола.
Но Хромой знал, что сегодня ещё предстоит ужин и его дальнейшая супружеская жизнь – не стал ждать четвёртой попытки мордобоя. И чтоб не позорить свою жену, серьёзными неудачами виновато посмотрел Оглобле в глаза.
Жена Хромого, как выстрелила Оглобле тоже в глаза, что-то хотела сказать, но, перебрав несколько предложений и не найдя в них ни одного без язвительного мата, повернулась и пошла вслед за Хромым. Шла она важно, своей особой походкой восполняя пробел неудавшегося спича. Выпиравшие кости ягодиц под выцветшей юбкой переваливались то вправо, то влево.
Хромой знал, что после предварительной обработки придётся окунуться в дела семейные и, хоть на его взгляд, очень скучные но привычные, даже, до некоторой степени, приятные.
Шёл он и завидовал Оглобле. Его свободе. И всем другим Оглоблиным делам. – Живут же люди! – думал Хромой.
Оглобля равнодушно сплюнул, допил пиво и аккуратно поставил пустую бутылку возле ног, так чтоб не опрокинулась. Заберут, кому нужно. Потом снял шляпу, одел её на прежнее место и, чуть посвистывая, пошёл в противоположном направлении.
