– Кто желал смерти Алексею Залевскому? Независимое расследование нашего телеканала выявило пикантные подробности трагедии…
Егор неуклюже сполз с дивана и, как был, в коконе из пледа, прошлепал на кухню. Набулькав полбокала коньяка, он долго смотрел на красноватую жидкость и сопел, не решаясь жахнуть все одним глотком. Плед сполз на пол, и Егор не стал его поддерживать.
Пусть валяется.
На дворе удушливая жара, а в кондиционированном раю квартиры было зябко, как в могиле. Коньяк подмигивал багровым глазом, нашептывая неразборчивые слова.
…Что там прочитала Алиса на пузырьке? «Выпей меня»?
Телевизор в гостиной вещал, открывая телезрителям новые тайны, которые Егор уже давно знал.
Актер Игорь Ларионов, решив отомстить Залевскому, сунул железку под седло. Признание из Ларионова вытянули сразу, пока он бился в истерике. Вечером его увезли в больницу с нервным расстройством, где, пролежав три дня, он вызвал адвоката и решительно отказался от своих слов, объясняя все самовнушением и впечатлительностью.
Доказательств вины Ларионова не было, хотя, даже если бы на железке остались отпечатки пальцев или еще какие-то следы, максимум, что ему можно было бы предъявить – убийство по неосторожности, а то и хулиганство.
Ну в самом деле: решил один актер подшутить над другим, это дело вполне привычное.
То, что из-за этого погиб человек, – чистейшая случайность.
В студии перешли к прениям.
Часть зрителей считала, что Ларионова надо линчевать, другие кричали, что тот ни в чем не виноват. Галахов слушал ругань и наслаждался.
«Выпей меня…»
Егор потоптался босыми ногами по пледу и, зажмурившись, опрокинул бокал в рот. Откашлявшись, он приложил тыльную сторону ладони к носу и задышал, жадно, с кашлем. Быстро оторвав от виноградной грозди ягоду, сунул ее в рот.
– Мы должны закончить этот фильм, в память об Антоне, – пафосно заявил Залевский с экрана. – Вся группа будет работать изо всех сил, хотя это так нелегко… мы были лучшими друзьями с Антоном, и я не представляю, как буду стоять перед камерой, сознавая, что занимаю его место. Боль утраты так велика, что я даже отказался от проекта Тимура Альмухамедова. Я надеюсь, мы сможем собрать денег на достойный памятник для Антона…
Залевский захлебнулся и вытер совершенно сухие глаза.
Егор криво усмехнулся.
– Кому война, кому мать родна, – зло произнес он, сжимая бокал в руке.
Запустить бы им в телевизор, да жалко новую плазму!
Поставив бокал на стол, Егор ладонью смахнул влажный полукруг, оставленный ножкой, ушел в гостиную, уселся на диван, нашел пульт и выключил телевизор. Тут же как по команде затрясся мобильный, завопив веселую песенку. Егор мельком глянул на дисплей.
Звонила Рокси.
Не отвечая, он сунул телефон между подушек и лег, отвернувшись к стене. Мобильный еще долго чирикал, а потом затих, словно захлебнувшись звуками в душном пространстве синтепона.
Съемки на натуре, запланированные Альмухамедовым, были несложными. Основное действие картины происходило зимой, потому большей частью снимали в павильонах «Мосфильма», запорошенных искусственным снегом. Для съемки эпизодов, где требовалась настоящая заснеженная натура, было решено ждать холодов.
Под Киевом у Егора было всего два съемочных дня, причем эпизодных. И если первый день, когда от него требовалось лишь искупаться в теплой, как парное молоко, речке, прошел спокойно, то на второй с ним едва не случилась истерика.
