Он снова уселся на диванчик и сказал молодым женщинам:
– Видите ли, когда мы имеем дело с двумя столь схожими приключениями, с действующими лицами, применяющими столь схожие методы… ведь речь явно идет об одной и той же парочке преступников… необходимо для начала определить, в чем отличие первого похищения от второго, а выяснив это, удержать в памяти все подробности, чтобы прийти к окончательному выводу. Итак, хорошенько проанализировав эту историю, я бы заключил, что главное кроется в различии мотивов, которые руководили преступниками при вашем похищении, Регина, и при твоем, Арлетт.
Он секунду помолчал, а затем рассмеялся:
– Тот вывод, что я сейчас сформулировал, на первый взгляд кажется пустяковым или, самое большее, банальным, однако, смею утверждать, он чрезвычайно важен. Примите его во внимание – и ситуация мгновенно прояснится. Вы, прекрасная моя Регина, были похищены – вне всякого сомнения! – из-за бриллиантов, потерю которых так горько оплакивает наш бравый Ван Хубен. Этот факт вряд ли можно оспорить, и я совершенно убежден, что Бешу, будь он сейчас здесь, согласился бы со мной.
Означенный Бешу не произнес ни слова, ожидая продолжения этой речи, а Жан д’Эннери повернулся к другой девушке:
– Что же касается тебя, прелестная Арлетт, чьи щечки нежнее бархата, то вот тебе вопрос: почему эти злодеи решили похитить тебя? Ведь все твои богатства легко уместятся в одной руке, не правда ли?
В ответ Арлетт, с ее «щечками нежнее бархата», только молча показала обе ладони.
– Пустые! – воскликнул он. – А стало быть, гипотеза грабежа отпадает и мы можем принять только следующие варианты: любовь, месть или же такая комбинация, которая может либо помочь преступникам осуществить некие планы, либо серьезно помешать им в этом. Итак, прости меня за нескромность, милая Арлетт, и отвечай без всякого стеснения. Любила ли ты доселе кого-нибудь?
– Мне кажется, нет, – ответила девушка.
– Любил ли кто-нибудь тебя?
– Не знаю.
– Однако же с тобой наверняка кто-нибудь флиртовал, не правда ли? Какой-нибудь Пьер или Филипп?
На это девушка наивно возразила:
– Нет, их звали Октав и Жак.
– И что же, они были приличными молодыми людьми, эти Октав и Жак?
– Да.
– И они не могли бы участвовать во всех этих приключениях?
– О нет, конечно не могли!
– Но тогда…
– Что «тогда»?
Д’Эннери нагнулся к ней и тихо, со свойственной ему мягкой настойчивостью, прошептал:
– Подумай хорошенько, Арлетт. Нам важны не внешние, ясные обстоятельства твоей жизни, не те, что поразили тебя, не те, о которых тебе приятно или неприятно вспоминать, а такие, которые почти не затронули твое воображение и потому улетучились из твоей памяти. Тебе не вспоминается что-то особенное, необычное?
Девушка улыбнулась:
– Да нет же, ничего такого… Совсем ничего…
– И все-таки… Ведь не может быть, чтобы тебя похитили просто так, без всякой причины. Этому наверняка что-то предшествовало, и ты могла заметить это, но не придать значения… Постарайся же вспомнить!
Арлетт добросовестно старалась помочь Жану д’Эннери, пытаясь выудить из памяти мельчайшие эпизоды своей жизни, которых тот добивался от нее, а он все уточнял и уточнял свои вопросы:
– Ты когда-нибудь чувствовала, что кто-то бродит вокруг тебя в темноте? Ощущала легкую дрожь, словно коснулась чего-то невидимого и загадочного? Я имею в виду не реальную опасность, а одну из тех неясных угроз, когда человек говорит себе: «Боже, что это?.. Что происходит?.. Что со мной будет?..»
