– Не волнуйся за меня, Бешу! Я обследовал этот дом сверху донизу – и днем и ночью, – а старик Франсуа ровно ничего не заметил.
– Но он – этот Антуан Фажеро, – каким образом он может пробраться туда, да еще привести с собою двух женщин?!
– Очень просто: именно при пособничестве того самого Франсуа, – с усмешкой ответил д’Эннери.
По мере приближения к особняку он прибавлял шагу, словно его взгляд на происходящее становился все зорче, а события, которые ожидали его там, внушали ему сильную тревогу. Миновав улицу д’Юрфе, он обогнул дома, окружавшие особняк, и свернул в пустынный проулок, где за стеной находился графский сад. Рядом с заброшенным павильоном виднелась дверца в стене, через которую сбежала Арлетт.
К великому изумлению Бешу, у д’Эннери оказались ключи от этой дверцы. Он отворил ее. Перед ними в полумраке простирался сад; сквозь ветви деревьев можно было различить темную, без единого огонька, глыбу дома. Вероятно, оконные ставни были плотно закрыты. Тем же путем, что Арлетт, только в обратном направлении, они прошли вдоль темной череды кустов и оказались в десятке шагов от особняка; вдруг чья-то рука грубо схватила д’Эннери за плечо.
– Эй, кто это? – прошептал он, готовясь к обороне.
– Это я, – ответил голос.
– Кто «я»?.. Ах, это вы, Ван Хубен?.. Что вы здесь делаете, черт возьми?
– Мои бриллианты…
– Ваши бриллианты?
– Похоже, вы готовы их разыскать. Так вот, поклянитесь мне…
– Да оставьте вы нас в покое! – раздраженно прошипел д’Эннери и так свирепо оттолкнул Ван Хубена, что тот повалился в кусты. – И не смейте идти за нами, вы нам мешаете… Лучше посторожите-ка здесь, в саду…
– А вы мне клянетесь?..
Д’Эннери двинулся дальше в сопровождении Бешу. Ставни на окнах гостиной были закрыты. Тем не менее он вскарабкался на балкон, присмотрелся, прислушался и спрыгнул наземь.
– Там горит свет. Но разглядеть ничего нельзя и услышать тоже.
– Значит, все напрасно?
– Молчи, болван.
Из сада вела низенькая дверца в подвал. Д’Эннери спустился на несколько ступеней, включил карманный фонарик, перешагнул через груду цветочных горшков и ящиков и бесшумно пробрался в вестибюль, освещенный одной-единственной электрической лампой. Никого. Он начал крадучись подниматься по парадной лестнице, знаком приказав Бешу не шуметь. На верхней площадке была дверь в гостиную, а слева другая, ведущая в будуар, которым давно не пользовались; д’Эннери знал это, поскольку вел розыски и там. Войдя, он прокрался в темноте вдоль стены к двустворчатой двери, разделявшей эти помещения; обычно ее держали закрытой, но он отпер ее отмычкой совершенно бесшумно. Ему было известно, что эта дверь невидима с другой стороны: там ее прикрывал гобелен, подбитый с изнанки холстом. Этот холст, с пролысинами во многих местах, позволял разглядеть смежную комнату.
Внезапно они услышали скрип паркета: кто-то молча расхаживал взад-вперед по комнате. Д’Эннери сжал плечо Бешу, словно хотел через это касание передавать ему свои впечатления.
Внезапно гобелен слегка вздулся – видимо, от сквозняка. Они подождали, пока его колебания не прекратятся, а затем приникли к пролысинам и – увидели.
Сцена, свидетелями которой они стали, ничуть не побуждала соглядатаев с боем врываться в комнату. Арлетт и Регина, сидевшие рядышком на диване, спокойно смотрели на высокого светловолосого мужчину, который бродил по комнате.
Это был тот самый человек, которого они встретили в «Малом Трианоне» и который передавал письмо графу де Меламару.
