– Боялся… чего? – спросила Арлетт дрожащим голосом.
– Того, что должно было произойти… и что действительно произошло по истечении пятнадцати лет.
– Однако ничто не предвещало?..
– Заговор созревал в тени. Вокруг нас плелась тайная сеть. Дом словно бы сжимали невидимые тиски. И внезапно произошла атака.
– Атака?!
– Несколько недель назад случилось одно событие – вроде бы мелкое, но чреватое угрозой. Как-то утром мой брат заметил, что пропали некоторые вещицы… пустяки, ерунда… шнур от сонетки, розетка от подсвечника, – однако воры выбрали то, что было на самом виду, явно желая показать, что роковой час пробил…
Графиня умолкла на миг, а потом договорила:
– …что роковой час пробил и нас вот-вот поразит молния!
Эти слова графиня произнесла с каким-то мистическим ужасом. Ее глаза испуганно блуждали по комнате. Чувствовалось, что она, как и ее брат, была истерзана предчувствием несчастья…
Графиня снова заговорила, и в ее словах звучал ужас. Они выдавали всю ее беспомощность перед тем, что было названо «молнией, которая вот-вот поразит Меламаров».
– Адриен пытался бороться. Он поместил в газете объявление о пропавших вещах. Таким образом он, по его словам, надеялся «умилостивить судьбу». Если бы пропавшие вещи вернулись в особняк, на те священные места, которые они занимали вот уже полтора века, то зловещее проклятие, довлеющее над родом Меламаров, утратило бы силу. Напрасные надежды. Как можно противостоять судьбе, если вы давно уже прокляты?! И вот однажды две женщины, которых мы никогда в жизни не видели, вошли сюда и обвинили нас в деяниях, о которых мы понятия не имели…
Все было кончено. Защищаться, протестовать не имело смысла, не правда ли? В третий раз Меламары были атакованы и осуждены – совершенно внезапно, непонятно за что. Мы блуждали в потемках точно так же, как Жюль и Альфонс Меламары. И наши с братом испытания закончатся тем же… самоубийством, смертью… Такова наша история. Когда злой рок обрушивает на людей подобные испытания, им остаются только молитвы и смирение. Борьба бесполезна, она станет почти богохульством, поскольку судьба уже вынесла свой приговор. Но сколько же страданий, сколько горя вынесло наше семейство за прошедший век!..
Жильберта закончила свое странное повествование и тотчас впала в оцепенение, владевшее ею с самого начала этой драмы. Однако ее рассказ обо всех этих причудливых, темных обстоятельствах, выглядевших на первый взгляд совершенно фантастическими, вызвал у слушателей искреннее сочувствие к ее горю. Антуан Фажеро, который не проронил ни слова, пока графиня говорила, подошел к ней и благоговейно поцеловал ее руку.
Арлетт плакала. Регина, хотя и менее впечатлительная, также была взволнована.
Жан д’Эннери и Бешу, скрытые за драпировкой, не шевелились. Лишь изредка железные пальцы д’Эннери больно сжимали плечо бригадира. Наконец Жан шепнул на ухо своему соседу:
– Ну, что ты об этом думаешь? Похоже, дело-то проясняется!
На что бригадир ответил:
– Чем больше оно проясняется, тем больше запутывается. Что толку в том, что теперь нам известна тайна Меламаров? Мы все равно ничего не знаем ни о двойном похищении, ни о бриллиантах.
– Верно, дружище. У Ван Хубена нет пока никаких шансов на удачу. Однако подождем еще немного: господин Фaжеро готов действовать.
Так оно и было: Антуан Фажеро отошел от Жильберты и взглянул на двух девушек. Теперь ему предстояло подвести итог всему сказанному и объявить о своих дальнейших планах. Он спросил:
