Жан-Луи вздохнул, слова инспектора Клеп возвращали молодых людей к исходной точке – нужно было найти антикварную вещь в доме, забитым ими под завязку.
– Приходится признать, – со вздохом проговорил он, – что загадку дяди Вима при таком допущении мы вряд ли когда-нибудь разгадаем. Мне жаль, мадам Клеп, что мы заманили вас сюда и отняли время.
Клеп посмотрела на него с улыбкой.
– Прекращаете поиски?
– А какой смысл продолжать?
– Подождите, сам процесс поисков мы не проводили, это верно. Но к нему и невозможно подойти, не проделав предварительную работу. Вот ее-то мы как раз уже и сделали – установили личность и характер, – инспектор Клеп чуть было не сказала «потерпевшего», – вашего дяди. Это уже половина дела. Остается найти ту вещь, в которую он вложил свой капитал. Вот и все.
– Ну да, всего лишь, – насмешливо проговорила Манон.
– Вот именно, дорогуша. На самом деле выбор куда вложить большую сумму не столь богат, как вам представляется. Скорее всего этот предмет разительно отличается от всего остального из-за его большой ценности. И в то же время он не бросается в глаза, чтобы не обращать на себя ненужного внимания.
– Проблема в том, что мы не эксперты в антиквариате, – сдержанно заметил Жан-Луи.
– Не эксперты, но заметить что-то нетривиальное, уверена, вы сможете.
– Да мы уже весь хлам, кажется, раз двадцать перетрясли, – свирепо проговорила Манон. – Даже антиквара знакомого приглашали.
– Очень правильное решение, дорогуша. И что этот ваш антиквар сказал по поводу вон той вазочки, что стоит справа от вас на оконном карнизе?
Жан-Луи подошел к окну и пальцем указал на пузатую фарфоровую вазу с синим орнаментом.
– Это пепельница! Всех курящих дядя отправлял дымить на улицу. Он и сам курил до последнего. Она стоит тут целую вечность, а окурки из нее вытряхивают раз в год.
Клеп заглянула внутрь, на дне действительно лежала горка заплесневевших окурков.
– Эта вазочка представляется мне очень старинной.
– Очень даже неудивительно, – согласился Жан-Луи. – Эта вазочка из Делфтского сервиза, а сервиз, если я не ошибаюсь, уже давно находится в нашей семье.
– Вряд ли старая посуда такое уж сокровище, – кисло заметила Манон.
Инспектор Клеп разглядывала вазочку, вертя ее в руках. Она постучала по пузатому боку, подняла вверх и посмотрела сквозь нее на свет.
– Возможно это объясняет последние слова вашего дяди, – задумчиво проговорила она.
– А ведь правда! – воскликнул Жан-Луи. Китайская стена, китайский фарфор. Наверняка в этом намек на сервиз! Иначе зачем приплетать Китай?!
– Очень хороший вопрос, – веско сказала инспектор Клеп.
– Так, Манон, надо срочно упаковать сервиз и отнести его к антиквару. Пусть он установит его ценность.
– А сервиз считается за один предмет? – с подозрением спросила она.
– Что? – Жан-Луи непонимающе уставился на жену.
– Ну в нем же несколько чашек, кофейник, сахарница, наверняка блюдца. Вот это все как считать? Как одно целое или как несколько? В завещании же говорится про «одну любую вещь», вот я спрашиваю, как в этом случае рассматривать сервиз?
Молодые люди одновременно посмотрели на Клеп, словно ища у нее ответа.
Инспектор пожала плечами.
– Да в сущности какая разница, – сказала она. – Дело ведь совсем не в сервизе.
– Не в сервизе?
– Нет, дело в вазочке.
– Не понимаю…
– Вы позволите заглянуть в кухню?
Жан-Луи поднялся и жестом пригласил инспектора Клеп проследовать в дом. Вазочку она прихватила с собой.
