Кто же нам повелел, что ходить нужно в ногу и строем? —
Что ты даже себе – своим действиям не господин!
Значит Мир, этот Мир, то ли Богом, то ль нами устроен,
Что ты даже не пыль, если где-то зависнешь один!
И лишь конгломерат дает силу, а к силе той веру,
В том что Солнце взойдет, и даст меру для жизни тепла!
Чтоб никто ни в талант, в гениальности тоже не верил —
Был таким строй планет, или… карта случайно легла.
Значит, это не я беру совесть твою на поруки,
Не берешь ты мою – мой далекий, чужой визави! —
Натянуть тетиву, могут разве лишь Дьявола руки,
Чтобы сердце мое захлебнулось в горячей крови?!
Потом колокол вскользь, провожая навеки ушедших,
Тенорком задрожит, чтоб позыв к слезопаду утих…
Кому больно за нас – за тебя и меня… сумасшедших? —
Лишь над гробом про нас прогнусавит дьячок Божий Стих.
Иногда меня мысль ошалевшая мучит и гложет,
Что не стоит ничто, как и я, на Земле ни гроша! —
Ведь то наглая ложь: «Если ты очень хочешь, то можешь
Делать то, делать так, как желают твой ум и душа!»…
Я – ничтожная тварь! – Знать, ничтожную жизнь свою прожил…
Спотыкаясь иду, слепым глазом не вижу я даль.
Только слышу душой – кто-то всем лишь страданья умножил —
Всем слепцам как и мне… и за них очень больно… их жаль!
Посмотреть хочу вглубь своим взором от жизни туманным —
Что-то в прошлых веках, чуть пылает и скромно дымит…
И я вижу – костер инквизиций намного гуманней! —
Когда жгут они всех, кто в копилку принес динамит!
Потому я бегу, кричу матом и изнемогаю,
Не бросаю я зло из сухих ревматических рук! —
И я злом, сплошным злом, в чьи-то жизни стрелу посылаю,
Чтоб погиб чей-то сын, а в ответ… и любимый мной внук!
Толь у нас нет ума, чтобы так в нашем прайде устроить,
Где бы жизнь, да любовь! И чтоб не были адские сны!
У меня одного нету сил этот мир перестроить,
Чтоб б не гибли мои и соседей далеких сыны!
Но, из Божьих глубин весть приходит мне очень лихая,
Что я вовсе ослеп, что к разумным призывам оглох —
Ведь уже на заре убил Авеля брат его Каин! —
Значит так повелел, может Дьявол, а может быть Бог!
Я бегу, я кричу, я взываю, я рву себе волос! —
Разве так может быть, чтоб грызня среди белого дня?!
Все друзья и враги, где есть уши, услышьте мой голос! —
Если все сделал Бог – успокойте, согрейте меня!
Все вранье! – То не Бог! Он пасет свое стадо вне бури,
Верю сеет добро, чтоб в добро превратилось жнивье!
Это мы без него! – Мы отбились! У нас много дури!
И уже как итог, мы – гнуснейшее в мире зверье…
Ну, а вы, всех мастей, всех религий и квот суверены!
Те кто точат для вас, чтоб увидеть цвет крови, свой нож! —
Они вытащат вас из всех нор золотой вашей пены,
Чтоб увидеть насквозь, как по жилам течет вашим ложь!
Дайте клич: «Не убей!»! Не пьянеть от смертей и от крови!
Даже если весь мир диким злом, дикой ложью объят…
Загляните в сердца – они стоят, поверьте, любови!
Зачехлите стволы дайте клич: «Не стрелять, не стрелять!».
……
Где-то всходит заря, где-то годы считает кукушка!
Там цветет красный мак, луг от запаха счастлив и пьян…
Пусть ржавеет в земле зачехленная внуками пушка,
Пусть шумят ковыли, и растет над снарядом бурьян.
Знаю я: будет так… по-другому быть просто не может! —
Все снесет в тар-тары изготовленный нами тротил!
Это зло… Этот люд… будет им навсегда уничтожен!
Чтобы через века… наступил… но… другой уже… Мир…
