Юный гений «блистал». Так часто ведут себя талантливые учителя и яркие родители, вынужденные объяснять, с их точки зрения, «элементарные вещи». За его скоростью и глубиной успевал один из шестерых. Остальные просто не успевали понять, что происходит. Его очевидность не была для нихочевидной.
Старший же и не думал скрывать от учеников, что сам затрудняется в решении ряда задач. Он садился и подробно, даже занудно рассказывал, как собирается действовать. Подробно расписывал и разжевывал каждый свой шаг. Искал ошибки вместе с детьми. Находил, исправлял. И двигался дальше, подробнейшим образом обсуждая вслух все нюансы интеллектуального процесса…
То, что работает для ученых-физиков, и работает для педагогически запущенных эфиопских детей, – работает со всеми, господа. И совсем уж хорошо работает вне учебной обстановки: когда детки наши не сидят, насторожив ушки, в ожидании, что вот сейчас их начнут интенсивно учить, а просто с удовольствием решают совершенно практическую задачу. Уже как совершенная крамола: почему-то считается, что ребенок нуждается в систематических занятиях. Ничего подобного. Постоянно заниматься надо тогда, когда вы уже что-то чините: проблемы обучения, проблемы речи, и тому подобное.
Если у ребенка нет проблем, просто откройте для него собственные мыслительные процессы. Скорее всего, он научится сам, причем переймет от вас даже такие вещи, о которых вы практически не задумываетесь… Вовсе не только, я бы даже сказала, не столько «детонаправленная» деятельность развивает ребенка. В положении «впитывающего» – если нет противопоказаний (проблемы слуха, аутизм) – ребенок получает от нас куда больше! Важно научиться не прятать, а выявлять собственную интеллектуальную работу.
А у нас она есть? В свободное от работы время-то? В кругу семьи-то??
А как же.
Расскажите нам, когда мы – умные родители?
Вот как минимум четыре ситуации (в порядке нарастания полезности для ребенка).
1. Разговоры взрослых между собой о работе.
Особенно здорово, если родителей объединяет общая профессия. Но если нет – пойдет и бабушка, и дядя Слава, и даже бурное телефонное обсуждение с невидимым собеседником, хотя это и хуже, потому что слышно только одну сторону.
– Что-то я уже вторую неделю слышу, как ты мучаешься с этим вычислением коэффициента синей кукарямбы.
– Неудивительно… Это ядро всего проекта. А у меня пока нет впечатления, что я понял, как это решать. Есть три варианта, но все подозрительны.
– Чем подозрительны?
– Наверняка будут проблемы на стадии интеграции. Ну не лепят такие разные аппликации в одну кучу!!! Я профессионал или кто, в конце концов???
– Так что, тупик?
– Н-ну, есть еще одна мысль… Но это новая технология, и надо еще проверить, как она впишется в систему… Я ее совсем не знаю, придется копаться-изучать…
Что слышит ребенок в таком разговоре? Мы почему-то считаем, что если товарищ не дорос до понятия синей кукарямбы, не знает, что такое «коэффициент» и «стадия интеграции», то для него этот диалог не несет никакого смысла совсем.
Между тем, преподавателям иностранного языка, например, давно известно, что смысл может быть уловлен практически безошибочно из текста, в котором не более 30% незнакомых слов. Приведенный фрагмент превосходно вписывается в это условие, если только понимать, какой смысл он несет для ребенка:
– Большая задача состоит из ряда подзадач, и в начале пути неизвестно, как их решать.
