Велосипед по-прежнему был на месте. Лиам надел перчатку и медленно провел рукой по рулю. Звонок был погнут, один из тросов ручного тормоза был оборван, но в этом не было ничего необычного. Шины были накачаны.
Он огляделся по сторонам, медленно и глубоко вдыхая воздух, заставляя себя успокоиться и сконцентрироваться. На земле ничто не привлекало взгляд. Никаких человеческих следов или признаков борьбы. Мелкий гравий лежал ровно, будто только что прошел дождь. Трава не была примята.
Никому бы не пришло в голову оставить здесь велосипед. И Шарлотта не развлекалась со слесарем. С ней что-то случилось, и велосипед здесь поставила не она, а кто-то другой.
– Эй, Шотландец?
Его позвал один из кинологов, он появился из-за угла, ведя на поводке свою ретивую собаку.
– Мы нашли мужа в лесу.
– Мужа Шарлотты Лаурсен?
– Да, мы забрали его к себе в машину. Налили ему кофе. Он вообще никакой.
Клаус сидел на заднем сиденье одной из патрульных машин, выставив ноги на улицу и сжимая в руках чашку. Волосы были всклокочены, на нем была та же одежда, что и накануне. Глаза покраснели и воспалились. Лиам внимательно посмотрел на него. От тренера его сына осталась лишь тень. Не похоже, чтобы он испытывал страх или чувство вины, подумал Лиам и пошел к машине. И страх, и чувство вины не были исключены. И тем не менее опыт подсказывал ему, что человек, которого мучают угрызения совести, обычно старается выглядеть более или менее нормально, пытаясь скрыть вину. Клаус же ничего не скрывал.
Заметив Лиама, Клаус вскочил на ноги.
– Все это надо было делать вчера, – выпалил он ему в лицо.
Глаза его сверкали, он гневно махнул рукой в сторону оперативников в лесу.
– Таков порядок, и нам не хватало информации, – объяснил Лиам. – Мы не имеем никакого права поднимать всех на уши только потому, что женщина не явилась на работу. К сожалению, это так, Клаус.
– Ну я же говорил, черт возьми, что она не просто так не пришла на работу! Я сразу сказал, что совершено преступление!
– Нет никаких свидетелей и нет никаких следов нарушения закона, – продолжил Лиам спокойно. – Если бы нам приходилось реагировать во всех тех случаях, когда люди исчезают на несколько часов, то пришлось бы увеличить в два раза отряд полицейских, да и то бы не хватило.
– Но тут совсем другое дело, – возмутился Клаус. – Я же все тебе вчера рассказал. Шарлотта никогда бы вот так не оставила Оливера. Никогда. Я знал, что дело плохо, но вы не хотели меня слушать. Вы ничего не сделали, а сегодня, может быть, уже поздно.
– Я не могу сказать тебе ничего другого, кроме того, что уже сказал. И ты видишь, что сейчас мы делаем все возможное.
– Да, с опозданием на сутки, – хрипло проговорил Клаус. – Что ты посоветуешь мне сказать детям? Они спрашивают, где мама… Они плачут, они не понимают, почему она не вернулась домой.
Он растерянно посмотрел на Лиама.
– А где сейчас дети?
– У моих родителей. Они живут тут неподалеку.
Клаус покачал головой.
– Силле и Оливер ведь чувствуют, что все вокруг беспокоятся.
Лиам положил руку ему на плечо.
– Клаус, с нашим отделом в Оденсе сотрудничают детские психологи, если надо, мы мгновенно организуем консультацию.
Клаус потер глаза.
– Спасибо, но лучше бы вы побыстрее нашли Шарлотту.
Лиам кивнул.
– Нас сейчас восемь полицейских в Томмерупе, и мы делаем все, что можем, чтобы найти твою жену. Обещаю!
– Значит, теперь ты мне веришь? Ты тоже считаешь, что с ней что-то случилось?
