По ошарашенной морде бугуза прилетело с десяток спелых желудей, упавших с верхотуры от сотряса. Парочка-другая данных плодов хлопнула и по лопаткам да загривку хозяина тайги, впрочем, не обратившего на желудёвый дождик никакого внимания, ведь медведь в сей момент был очень занят; в этот миг он зубами схватил лежащего перед ним людоеда сбоку за шею и добро надкусил, чуть задев сонную артерию и одновременно надавив громадными лапами на звонко затрещавшую грудину заклятого оппонента. Кровь мгновенно хлынула фонтаном, когда следом берендей вырвал из горла захрипевшей от боли и шока гориллы смачный кусок мяса. Лёжа на спине, серьёзно раненный бугуз безумно заколошматил куда попало всеми четырьмя конечностями, принявшись бешено отбиваться от насевшего на него грузного соперника, и знатно расцарапал тому брюхо. Но всё же силы оказались явно не равны; сцапав между клыков левую пятерню бездумно отмахивающейся обезьяны, бурый топтыга тут же намертво сжал зубодробительные челюсти. Раздался громкий хряск, а за ним и жалобный визг; перекушенная лапища серошкурого людоеда повисла безвольной нагайкой, значительно уменьшив и без того не шибко высокие шансы Зоривеса на победу в данном противостоянии.
Жрец Ахримана, кабы заранее знал, в кого оборотится Ратибор, конечно, никогда бы в жизни не сиганул на него в своём втором обличье. Но вышло как вышло; за прошедший год хоть и чуял нутром чёрный волшебник, что не всё просто с рыжебородым русичем, но так и не разглядел в противостоящем ему богатыре скрытых возможностей, не разгадал запрятанную глубоко внутри славного витязя тайну; дар Благаны оказался надёжно замурован в сокровенных закромах души дюжего ратника.
Между тем кое-как извернувшийся, окровавленный бугуз, явственно уяснивший, что ему не победить в данной рубке, перекатился на три оставшиеся целыми лапы и рванул вперёд, стараясь выскользнуть из-под нависшего над ним хозяина тайги да попробовать-таки умчаться прочь. Как говорится, попытка не пытка. И ему даже удалось невероятным усилием продраться метра на полтора в сторону леса, но в последний миг, когда, казалось, призрачный шанс сбежать забрезжил перед Зоривесом вполне себе отчётливо, медвежья пасть стальным хватом сомкнулась на правой лодыжке доселе непобедимого вражины, быстро перекусив людоеду ещё одну конечность. После чего взбесившийся топтыгин в буквальном смысле пошёл прямо по туловищу к голове распростёртого перед ним на животе, надрывно скулящего противника, попутно несколькими могучими ударами сначала по копчику, а затем и по спине расплющивая тому внутренности в труху. И вот берендей добрался до холки жалобно стонущей обезьянки, ещё совсем недавно бывшей столь грозной; мощные челюсти сомкнулись сзади на шее у обречённого бугуза, окончательно перегрызая ему как сонную, так опосля и позвоночную артерии.
Судорожно задёргав всеми четырьмя лапами по земле, словно пытаясь выплыть из безнадёжно засасывающей его трясины, умирающий Зоривес перед гибелью вдруг ясно осознал, что так и не понял, какие изменения произошли с Ратибором с того момента, как он лицезрел варвара в Яме последний раз. Что-то в нём неуловимо поменялось за время нахождения в Багряных топях. Но вот что именно, молодой маг так и не уразумел. Перед его потухающим в пучине жгучей боли взором лишь мельком прошмыгнула какая-то новая, напоминающая трёхпалый отпечаток, отметина на левом плече дикаря, вроде бы не виданная там никогда ранее.
