– Ты говорить умеешь?!
Чуть не вскрикнув от неожиданности, Макс обернулся. Неподалеку, на возвышении, действительно стоял мальчишка лет тринадцати. В обтрепанных шортах, на ногах какие-то несуразные угольно-черные сандалии, явно самодельные. Белобрысый, жестоко загорелый, с небрежно обрезанными волосами.
Опять галлюцинация? В людей поверить еще можно, но в то, что здесь кто-нибудь русский может знать…
– Умею, – все же ответил Макс.
Голос хриплый, надсадный – как у старого курильщика.
Радостно заулыбавшись, пацан так же звонко, но уже без страха закричал:
– Он говорит! Ник, он разговаривает! Я же тебе говорил! А ты: «Дикс он, дикс! Если не веришь, то давай, проверь сам. Или слабо?» Нормальный он! Я проверил!
На камень взобрался еще один мальчишка – этот был постарше, чернявый, но в остальном копия первого: тощий, прожаренный солнцем до состояния «грязный негр», с такой же неухоженной шевелюрой. И было что-то еще, неуловимое, делающее его похожим на первого. Доводилось Максу встречать в книгах выражение «просоленный морем». Вот оба они были именно такими – просоленными. Не вызывало сомнения, что море долго въедалось в их тела и души, пока не пропитало до последней косточки.
Недоверчиво косясь на Макса, старший произнес:
– Был бы диксом, тебя, дуралея, порвал бы как Тузик грелку.
– Да ну! Дикс разве будет ботинки снимать и плавать с одеждой на голове?! Диксы такими продуманными не бывают!
Ник, все еще нехорошо косясь, буркнул:
– Привет. Ты кто?
– Привет. Я – Макс.
Происходящее в своей обыденности было столь абсурдно, что чувство удивления полностью парализовало – ответил очень спокойно.
Белобрысый радостно представился:
– Я – Дима, а это – Ник. В смысле Никита. Но его все Ник называют.
– А тебя вообще-то никто Димой не зовет! Тебя Снежок зовут!
– Пусть так! Но я же все равно Дима!
Максу надоело выслушивать этот пустой треп, и он, все же надеясь, что это не бред умирающего, попросил:
– Ребята, у вас попить нет чего-нибудь? Второй день без воды уже.
Мальчишки синхронно переглянулись, затем уставились на него со странным выражением. Старший, первым не выдержав, спросил:
– А ты вообще откуда?
– Вообще-то я хабаровский, но потом в Питер переехали.
– Да нет, ты откуда здесь взялся? – уточнил младший.
– Из Питера и взялся. Светляк там появился, мы с друзьями смотрели на него, а потом раз – и я в море оказался. Вчера это было. С тех пор хожу здесь, ищу воду и людей.
Ну не смешно ли – общаться с галлюцинациями? Макс, несмотря на четкость «картинки», до сих пор не мог поверить, что перед ним и вправду дети, да еще и по-русски разговаривающие. Нет, определенно его мозг спекся окончательно.
– Ну ты и учудил… – выдав непонятное, Ник покачал головой. – Повезло тебе крупно.
– Да еще и Анфисе не попался! – с восторгом выдал Снежок.
– Какой Анфисе?
– Это рыбина, которая тебя чуть за пятку не цапнула. Она вокруг буя постоянно крутится. Прикормленная гадина. Мы ее Анфисой зовем. Не знаю почему, – пояснил Ник. – Она тебя заметила и думала, что ты назад выбраться захочешь, на тот берег. Под уступом тебя караулила. И ошиблась – ты вперед поплыл, через расселину. Да еще быстро так – будто катер. Никогда не видел, чтобы так быстро кто-то плавал. Вот и не успела догнать.
– Он ведь новенький. В поселок его поведем? – уточнил Снежок.
– Наверное. Куда же еще?
– Так он не переболел, наверное. Второй день только.
