Не издавая ни звука, они катаются по полу. Чепчик потерян, и жесткие курчавые волосы, вырванные длинными белыми пальцами профессиональной пианистки, клоками разлетаются по комнате. В какой-то момент белая женщина оказывается сверху и умудряется так тряхнуть свою противницу, что та на мгновение теряет ориентацию. Цепкие пальцы смыкаются на горле. Черная женщина широко открывает глаза и рот, ее тело сотрясается в конвульсиях, ее ноги поднимаются, словно она хочет перекувыркнуться, но запутываются в месиве юбок.
Толстый ковер заглушает все звуки, но не запахи. Цветы, молоко, усы, пот и еще что-то очень странное смешиваются в один сладковато-прелый запах. Тельце начинает чесаться, он плачет.
Прошло шестьдесят лет, а голова лося и сейчас висит на том же месте. Сегодня же граф прикажет снять ее и убрать с глаз долой – продать или выкинуть, все равно. Этот свидетель больше не нужен, вместе с ним уйдет прошлое. Стало легко. Теперь все будет по-другому. Граф Жан-Марк де Труасу опустил руки под стол, положил их на колени и незаметно для окружающих помахал кому-то ладонью.
Очевидно, уличный музыкант пропевал каждый куплет дважды – на французском и на английском, потому что прекрасно владеющий английским Эрнесто Рохо потом уверял, что запомнил многие строфы именно на английском, тогда как все остальные цитировали французские строки.
Впоследствии не удалось достичь согласия и по вопросу содержания баллады. Каждый определенно понял, о чем пел музыкант. Каждому на мгновение стало понятно, почему его жизнь сложилась именно так, а не иначе. Удачи, невзгоды и соединяющие их случайности выстроились вдруг в бесконечно сложную, но прозрачную цепь Великой алхимии. Понимание стерлось с последним ударом барабана, а ощущение осталось.
Когда поэт закончил петь, все еще довольно долго сидели молча. Он спокойно ждал.
Первым опомнился де Труасу.
– Вы не поужинаете с нами?
– С удовольствием. Тем более, что я, собственно, и хотел заработать на ужин. Большего мне не надо.
Так началось знакомство. Звали поэта Джозеф Джиби. Поужинав, он попрощался и пообещал прийти ровно через неделю. Граф де Труасу смотрел ему вслед, пока красная майка с изображением барабана и раскрытой ладони не затерялась в толпе прохожих.
Гуго замолк. Лис и Олли тоже молчали, глядя на вечереющее небо. Наконец Олли как будто очнулся, встряхнул головой и спросил:
– Ну, а при чем тут марсианские пузыри?
– А я не сказал? Ах, да… Так вот, в одной из своих баллад Джозеф Джиби создал поэтический образ рая. Он описывает рай как место, которое находится внутри божественного барабана джембе, наполненного свежим воздухом и ароматом священной травы. Похоже на ваши пузыри, правда?
– Да, пожалуй, похоже, – сказала Лис, рассматривая медальон.
– Видишь? Барабан символизирует рай, а ладонь – одновременно руку Джа и ветвь конопли. Этот символ на одном из полинезийских языков называется «фулуфулу-талатала». Медальон достался мне от моего учителя графа де Труасу. Его убили на Ямайке, когда он собирал материал для книги о Джозефе Джиби.
Из кабинета раздались первые аккорды Марсельезы.
– Это уведомление от Либерти-чат! – подскочил Гуго. – Оперативно!
Они побежали в кабинет. Принтер выплюнул два листочка.
============================================
КАЖДЫЙ ИМЕЕТ ПРАВО ЗНАТЬ!
Либерти-чат на службе свободы информации.
============================================
