— Панкрат, пожалуйста…
— Твою мать!
Он не сдержался. Рывком порвал ее одежду. Сжал жаркими ладонями оголенную грудь, и одним резким толчком ворвался в ее тело. Его губы нашли напряженный сосок и втянули в себя. Мягко, играючи, так порочно медленно обводил языком розовые ареолы. Сначала один. Затем другой. Его четкие ритмичные движения в бешеном ритме в ее лоне, в сочетании с нежными губами на контрасте, сводили с ума. Сладкие стоны срывались с ее губ. Жадно двигалась ему навстречу. Как обезумевшая сама насаживалась на его член до упора, обхватывая ногами мужские бедра.
Ее руки цеплялись за простыню на кровати, до треска сжимали плотную ткань, пока она извивалась под ним. Не разрешал ей отстраниться. Удерживал за горло, заставляя не отрывать от себя взгляда. Мучил ее, яростно таранил членом. Как обещал. Долго. Неистово. Так упоительно сладко… В ушах звенело, ее виски пульсировали, словно отбивая чечетку. Ловил каждый ее стон. Выпивал без остатка, самодовольно ухмыляясь, а сам двигался внутри все быстрее, уверенно и настойчиво ведя к экстазу. Света поддавалась ему навстречу, металась и изгибалась под ним. Кричала до исступления, до хрипоты в горле. Их тела покрылись мелкими бисеринками пота. Ей казалось, что не выдержит этого неистового безумия, не угонится за ним. А просто в одно мгновение умрет.
Как тонущая жадно ловила воздух ртом. Мышцы лона ритмично сжимали его пульсирующий член. Короткими ноготками царапала его спину от беспомощности. Отдавала всю себя без остатка. А он притягивал к себе все ближе. Еще ближе. Словно боялся, что падшая жертва вырвется из его крепких объятий. Ее тело судорожно дрожало. А он проникал в нее все глубже. И глубже, не давая продыху. Двигался в ней настолько умело, настолько мощно, что думала, еще секунда, и рассыплется на миллионы мелких осколков. Продолжал вдавливать в себя, сильно сжимая одной рукой ее спину. Большой палец другой руки опустился вниз и стал ласкать набухший бугорок, усиливая и без того острые ощущения. Сквозь резкий собственный дикий вопль услышала его мучительный стон. В последний раз вошел в нее до упора и содрогнулся всем своим телом.
Это было сродни буйному урагану, от которого разорвало на части. Кажется, она только что умерла, а после воскрешения попала в блаженный рай, и вместе с лукавым бесом захлебнулась от счастья … Никогда ей не было так умопомрачительно хорошо. Ни с кем. До сладкой боли, до судорог, до слез. Даже не думала, что так бывает. Что такое возможно. Лежала под ним в разодранном платье, лохмотьями висящем на талии, с размазанной по лицу помадой, с растрепанными волосами. Как пригвожденная к столбу осужденная, порочная преступница, которую только что сожгли в адском костре. Жадно цеплялась за плечи мужчины. Крепко прижимала его к себе. Выпускать из собственно тела не хотела. Желала продлить это умопомрачительное ощущение безусловной наполненности. Оба задыхались от собственных чувств, взмокшие и опустошенные. Только теперь она поняла его слова. Что бы ни было дальше, оно того стоило…
Они лежали в обнимку, пытаясь перевести дыхание. Сил оторваться друг от друга и сходить в душ просто не было. Панкрат курил прямо в кровати. А Света, прикрыв веки, нежилась в его жарких объятиях.
— Почему в прокуратуру пошла? – неожиданно спросил Панкрат, водя пальцем по ее оголенной груди. – Могла бы по стопам отца…
