– Обрати внимание на куклу на качели. Она выглядит настолько правдоподобно, что… – В этот момент у меня отвисает челюсть.
Теперь жёлтые качели пусты. Их раскачивает ветер.
– Наверное, миссис Уиттингем занесла куклу в дом, – говорит Рене. – Может, она напугала самых младших детей.
– Но её минивэна не видно. – В окнах тоже ничего не видно, шторы плотно закрыты. – Ворон с надгробиями тоже пропал.
– Рановато для Хэллоуина, – говорит Рене.
– Надеюсь, мистер Руперт не обвинит меня в пропаже, – но я-то знаю, что обвинит. Он видел куклу у меня в руках. Он никогда не забудет про это, как и про то, что Понг наложил кучу под его цветы.
– Почему он подумает на тебя?
– Потому что… – Мне не очень-то хочется раскрывать ей все детали. В это мгновение Пинг начинает лаять и низко рычать, как большая собака. Удивительно, на что способна эта маленькая козявка.
К нам подходит женщина в оранжевом жилете, надетом поверх большого синего пальто. На ней солнцезащитные очки и кепка как у полицейского. Она бледна, как вампир, а её прямые и гладкие волосы напоминают крылья ворона. У неё в руке стоп-сигнал. Наш новый регулировщик – мадам X. Дети прозвали её так, потому что на спинке оранжевого жилета нашит «Х» из светоотражающего жёлтого материала.
Наверное, стоп-сигнал раздражает Пинга. Он не любит автобусы, скейтборды, людей в толстовках или с пакетами и зонтами в руках, а теперь, видимо, ещё и женщин в больших пальто и со стоп-сигналами.
Она подходит всё ближе и ближе. На ней солнцезащитные очки, поэтому я не понимаю, заметила ли она нас.
Пинг заводит Понга своим лаем, и тот резко дёргает тележку вперёд. Верхняя сумка заваливается набок. Мне не хватает буквально секунды, чтобы поймать её. Сумка падает. Деревянные поделки рассыпаются в разные стороны.
Мадам X поднимает знак «Стоп». Если она опустит его, то удар придётся на Пингу по голове. Он заливается лаем.
Рене протягивает руки, чтобы отвести удар от собаки.
В эту секунду мадам Х опускается на колени и кладёт дорожный знак рядом с собой.
– Смелый, смелый, хороший малыш. – Она протягивает руку, на которой перчатка, и гладит ею Пинга.
Пинг лает ещё ниже.
– Можно, я его угощу? – спрашивает она у меня. Наверное, потому что на мне форма с отпечатком лапы – логотипом «Королевского выгула собак» на кармане футболки.
– Да, конечно.
– С самого детства у меня были джек-расселы. – Она даёт ему небольшую молочную косточку. – Эта со вкусом сыра, – говорит она Пингу, а затем протягивает большую кость Понгу. – А эта – с беконом.
Пинг заваливается на спину, и она чешет ему брюхо.
Тем временем я собираю рыбу обратно в сумку.
– Хороший мальчик, сбросил эту уродливую рыбу, из-за которой я не вижу детей с площадки.
Четвёртую ошибку за сегодня совершает мадам Х. Она путает деревянные заготовки с уже раскрашенными рыбками, которыми украшен школьный забор зоны для малышей. Да, я считаю, что нужно считать и те ошибки, которые делают взрослые. Они же не упускают возможности указать на ошибки детей.
Я открываю рот, чтобы объяснить, что это всего лишь заготовки, а не разрисованные рыбки, как на школьном заборе. Из рюкзака Рене раздаётся пара нот симфонии номер пять.
Она достаёт телефон из бокового кармана и проверяет входящие.
– Это Аттила, – читает она. – Он в панике. Вышел на пять минут, чтобы одолжить машину для доставки рыбы. Вернулся домой, а рыб нет, – хмурится Рене.
