Читать онлайн Ольга Береснева - Разбитые коленки

Унылые многоэтажки с многочисленными магазинами, вместо жилых квартир, сменялись все такими же унылыми поломанными детскими площадками. Все было до боли знакомым, именно до боли, потому что именно ее я чаще чувствовал, когда жил здесь. Даже не жил – существовал, отбывал свои дни. Но тогда я был хотя бы самим собой.

Кроме горечи мои первые пятнадцать лет у меня ничего не вызывают. Были, конечно же, приятные моменты, например, именно в ту пору я обрел друга, единственного друга, больше после Савелия я не общался так ни с кем. Я впервые влюбился. Но моя жизнь не желала течь размеренно и спокойно, видать на роду было написано быть в вечном движняке, сначала, чтобы выжить, а сейчас того требовал образ жизни, навязанный мне отцом.

Я сам не понял, как скомандовал водителю, сделать крюк и поехать через этот спальный район. Я редко тосковал по прошлой жизни, но то, что происходит сейчас, все чаще меня толкает на размышление, а нужно ли мне это, моя ли это судьба, сам ли я ее выбрал. Отцу противиться сложно, последний мой перекор ему вышел мне отсутствием в родном городе чуть больше десяти лет. Я потерял связь с Савелием, не мог навещать родителей. Да уж у меня все весьма странно, прямо как в мыльных сериалах.

До пятнадцати лет я жил в одной семье, не в очень благополучной, да так, семье алкашей. Сколько себя помню, столько они и пили, но я их любил, это же родители. А потом выяснилось, что они меня выкрали у очень известной семьи, вообще в одну ночь родилось два мальчика, один родился с заболеванием, которое было несовместимо с жизнью младенца, а другой вполне обычный ребенок, так вот у моей маман ребенок умер, она его подсунула во время кормления другой женщине, а забрала меня, так как на меня полагалось куча выплат, а пить то на что, то нужно было. А потом меня спустя пятнадцать лет нашли, случайно увидев на соревнованиях. Это та информация, которую скупо выдал мне мой настоящий отец. И теперь я Артем Павлович Молоков, не Артем Дмитриевич Пискунов, я сын успешного политического деятеля, который теперь тянет меня на свое место, а я яро сопротивляюсь этому. Я хочу жить своей жизнью, я взрослый мужик, но противиться отцу очень сложно.

Даже сейчас вместо, того, чтоб торопиться на встречу с избирателями, я тяну время. Мне жутко захотелось, очень сладкого черного кофе из автомата возле одного из ВУЗов нашего города. Вроде там даже учится моя двоюродная или троюродная сестра Тома, которую я приобрел с новыми родственниками, которая мне года три прохода не давала, а потом продавала мой номер телефона своим сыкухам одноклассницам. И те редкие дни, когда я бывал дома, это был кромешный ад. Внимания женского пола мне хватало, даже иногда тошнило от этих бесконечных девчонок однодневок, я всегда у них спрашивал, почему, они выбирают такую жизнь, за счет кого-то и все мне отвечали, а зачем за что-то бороться если можно вот так, жить содержанкой.

Я терпеть не могу публичность, и теперь ее должен полюбить, став молодым перспективным депутатом, с высшим образованием управленца и логиста. Второе образование получал в тайне от родителей, они были против, так же как и мои идеи заниматься грузоперевозками, они отметали сразу.

А мы с Савелием давно разработали бизнес-план по своему обогащению. Познакомились мы с ним банально, я сменил уже пятую школу из-за поведения, мои родители вовсе не занимались моим воспитанием, и меня просто отчисляли, никто не разбирался и я кочевал по школам. Это был вроде седьмой класс. Я пришел в новый класс плюхнулся на последнюю парту, прикидывая, как долго я продержусь. К началу урока зашел мальчик в очках и побрел к последней парте, пока он шел пару раз его пнули, толкнули и приклеили табличку «Я ЧМОШНИК». Взгляд мальчишки не был затравленный, он был безразличный, он говорил, «Мне все равно, что вы делаете». Во мне заиграл защитник. Интуиция подсказала, здесь нужна моя помощь.

– Симакин Савва, – протянул мне руку парень сам.

– Артем Пискунов,– ответил я, но в это время окинул класс таким взглядом, что вопросов и желания подходить ни у кого не возникло. Я уже тогда выделялся ростом и у меня уже росли усики, совсем ранний, причина женских слез, говорила первая мать, в редкие минуты трезвости.

Все уроки я сидел с Савелием, на переменах было тоже самое и в столовую мы пошли вместе. К концу учебной недели парень спросил.

– Почему ты со мной? Тебе что-то нужно от меня?

– Нет, просто тебе нужна защита.

– Но я не могу заплатить тебе?

– Почему ты должен мне платить?

– Потому, что мама говорит, что в этой жизни ничего просто так не бывает.

– Зря, мы ведь можем просто дружить?

– Но ведь я даже списать тебе не могу дать, я в учебе не очень.

– Да я и сам не тупой, просто ленивый, да и особо стремиться не куда.

– Мама говорит стремиться нужно всегда, цель должна быть у каждого.

– А ты всегда делаешь, что говорит твоя мама?

– Ну, вот видишь и ты туда же, да я маменькин сынок, да я живу и слушаюсь мою маму, у меня нет отца и она растит меня одна, ни у кого не просит помощи.

Было видно, что он горд за свою маму, и я не видел ничего постыдного в том, что парня растила одна мама.

– А кем работает твоя мама? Моя вот никем, хотя нет, они с отцом сдают бутылки,– я редко кому говорил о родителях, и старался, чтоб меня с ними не видели, мне было стыдно и Савелий первый, кому я о них сказал, чаще я прикидывался детдомовским.

– Ты видел ее сегодня, она вела у нас урок, – улыбался новый друг, именно друг, я сразу понял, что этот парень будет разделять мои интересы.

И пока я перебирал череду учителей, тот улыбался, приговаривая : «Моя, самая красивая».

Первый урок был география, но там был мужик, физ-ру тоже отсек, технология туда же, остались литература, русский и математика. Но филолог была женщина конкретно в возрасте, а вот когда в класс зашла математичка, я даже тихо присвистнул. Одета она была скромно, но видно было, что фигура у нее шикарная, тонкая, но не худая, полная, где нужно было. А самое главное, она улыбалась, вот почему я не запомнил тему урока, я смотрел на нее не отрываясь. Ее глаза излучали доброту, понимание, к ней хотелось дотронуться. А ее улыбка грела душу.

Я тогда сам офигевал от своих эмоций к учителю. Сложнее стало, когда Савелий стал приглашать меня к себе домой. Чаще я спрашивал, дома ли Татьяна Васильевна, чтоб не столкнуться с ней, я очень стеснялся ее, меня тянуло к ней, я прекрасно понимал, что я ей в сыновья гожусь. И стал мечтать своим подростковым разумом, что обязательно встречу такую же, как моя математичка. Она была идеальна во всем, даже в своем потрепанном халатике. Очень часто мы втроем разговаривали о жизни. Она делилась своим опытом, мы с Саввой впитывали как губки.

Возможно, меня кто-то осудит, но ведь любви все возрасты покорны. Я скрывал свои чувства, но тетя Таня догадывалась, и относилась ко мне как к сыну, одинаково нас обнимала и улыбалась, никогда не давала повода и намека. Только приговаривала «Встретишь и все поймешь»

Я часто спрашивал у друга, где его отец, но тот сразу замыкался. А потом набрался смелости и спросил у теть Тани сам. Это был поздний вечер, я остался ночевать у них, Савелий уже спал. Мы уже были девятиклассниками. Не находиться дома я стал все чаще, но мои этого даже не замечали.

– Теть Тань, почему Савва не любит говорить об отце, и дома нет его фото?

– Ох, Тем, это было давненько, но все равно тяжело, – вздохнула женщина, и я заметил на ее улыбчивом лице печаль и тоску.

– Если не хотите, то не нужно, у каждого должны быть свои тайны.

– А иногда, нужно выговориться, чтоб полегчало. Это не тайна, просто это больно вспоминать. Не каждый взрослый меня понял, а ты еще маленький.

– Я не маленький мне скоро пятнадцать!

– Для меня вы с Саввой всегда будете маленькие, и спасибо тебе, что ты у нас появился, одна я б не вытянула Савелия из этой печали.

Я помнил, каким был Савва в начале нашей дружбы, он грустил. Но ведь вместе всегда легче.

– Это было летом. Коленька тогда вернулся с вахты. Так получилось, что работы здесь муж не нашел. Савва очень хотел на речку. Толи было сильно жарко, толи Коля уставший был, но на речке ему стало плохо прямо в воде, сын звал на помощь, но вокруг все думали, что муж просто пьяный. Савелию тогда было восемь, он сам вытащил уже посиневшего отца. И только тогда до взрослых дошло, что произошло. Было совсем поздно. Савва год вообще молчал, я возила его по больницам, толку не было. Пришлось оставить его на второй год. Через время на меня стали обращать внимание мужчины, но я гнала их всех, я до сих пор люблю погибшего мужа. А Савелий стал для меня центром вселенной. Я очень боюсь за него, понимаешь меня, Тем? Ведь он винит себя до сих пор в смерти отца, хотя его вины нет вообще.

Я кивал, еле сдерживая слезы, это очень больно, когда все было хорошо, и резко обрывается.

– Неужели никто не подходил на роль отца, вообще, вообще? Как вы сами справились?

– Я старалась и жила ради него. Многие говорили, дура выйди замуж, роди ребенка, но я не могла так поступить с Савелием, у него уже не было отца, и делить мать с другими он бы не смог, я вырастила собственника. Ох, не повезет той девушке, которая станет жить с ним, он задушит своим вниманием и любовью и постоянным надзором,– грустно улыбалась теть Таня.

– А вы с ним разговаривали об этом?

– Конечно, он как то сам привел домой мужчину и сказал, что он будет жить с нами, это был наш физрук,– уже смеялась женщина, – Просто у нас сломалась полка, а сама прибить я не смогла, вот он и нашел кто смог.

Я тоже улыбался, вспоминая Александра Васильевича, маленького ростика, плотного телосложения физрука. Он и рядом не стоял с утонченной и правильной Татьяной Васильевной. Я тогда стал восхищаться этой сильной женщиной, которая ради сына пожертвовала всем. А после того, что она мне сказала потом, вообще хотелось вернуть время и не заводить этот разговор.

– Артем, ты взрослый и серьезный не погодам, и ты единственный на кого я могу оставить сына.

– В смысле, вы о чем, вы куда-то едите, командировка, курсы?

– Нет, все серьезнее. Я уже год борюсь, знает только моя сестра Надежда, она живет в Любушках, это километров шестьдесят от нас. Рак крови, врачи сказали из-за большой эмоциональной нагрузки. Я смирилась, но Савелий не заслужил такой жизни, мой светлый мальчик, я очень переживаю за него. Будь рядом с ним Тем, можешь переехать совсем к нам, с твоими я договорюсь.

Тогда я плакал навзрыд, не стесняясь своих слез.

– Сколько осталось? – сквозь слезы прохлюпал я.

– Не знаю, может завтра, может месяц, от химии я отказалась, не хочу, чтоб сын запомнил меня умирающей. Просто, хоп и меня не станет.

– Можно я сегодня уйду?

– Да, конечно, но ты возвращайся.

Вот тогда я впервые нажрался. Я пришел домой, у моих как обычно веселье. Я сел рядом с опухшими отцом и матерью и думал, почему, они живут, а она должна умереть. Чем она заслужила такую судьбу, а Савелий, почему это все легло на плечи маленького мальчика.

В школу я не пошел, не смог, болел с похмелья. А на следующий день не пришел Савелий и Татьяны Васильевны тоже не было. Кто-то сказал, что она на больничном. Я летел к ним домой. Дверь открыта.

– Савелий, друг, ты дома? – еле выдал я.

– Да,– еле услышал.