Почему она обвиняет меня в краже? По лицам остальных я поняла, что они уже осудили меня.
— У меня там крупная сумма денег, больше некому! Никогда подобного у нас в коллективе не происходило! Она не только убийца, но и воровка!
Мне хотелось защитить себя, возразить ей, но язык словно прирос к нёбу.
— Дамла, ты не против, если мы проверим твою сумку? — не дожидаясь моего согласия, заведующая направилась к тумбе, на которой стоял мой рюкзак.
Она начала открывать его, и я заранее знала, что она найдет внутри треклятый кошелек. Посмотрела на медсестру и увидела на ее лице злорадство.
— Эмелия? Это твоя вещь? — разворачиваясь к нам, заведующая показала красный лаковый бумажник.
— Да-да, это он! Я же говорила, что это она его украла!
Медсестра рванула вперед и выхватила свою вещь у заведующей. Она открыла его и начала демонстративно трясти купюрами.
— Вызывайте полицию, — строго посмотрев на меня, произнесла заведующая. — Нам воровка в коллективе не нужна!
Другие работники зашушукались между собой.
— А я ещё работу тебе предложила, — продолжила она, разглядывая меня с упреком. — Ты ввела меня в заблуждение своим отношением к старикам.
Покачивая головой, она вышла. Остальные остались стоять, глядя на меня с презрением.
Мои плечи поникли. Стало обидно от несправедливости и мерзкого обвинения, которое на меня повесили. Я не стала ничего им говорить или объясняться. Понятно, что они поверят своей коллеге, а не кому-то вроде меня с клеймом уголовницы.
Минут через двадцать прибыли полицейские, забрали меня и Эмелию в участок. Там она, не стесняясь, продолжала врать и давать показания. Очень красочно и уверенно рассказывала, что я украла ее кошелек. Ненадолго я усомнилась в себе. Может, у меня провалы в памяти или я страдаю лунатизмом и действительно обокрала бедную женщину?
Когда очередь дошла до меня - я дала показания, но они не особо волновали полицейских. Видела, как офицер скептически смотрел на меня, когда я заявила, что ничего чужого за всю свою жизнь ни разу не брала.
Мне задали пару вопросов и отправили в камеру. Офицер предупредил, что сообщит обо всем моему куратору. Мою дальнейшую судьбу будут решать с Рустамом.
— Кажется, тебе очень нравится за решеткой, — неожиданно звучит голос Рустама в помещении.
Я увожу взгляд от потолка и смотрю на него. Он стоит у входа в изолятор и смотрит на меня, нахмурив густые брови. Резко встаю со своего места. С тех пор, как меня здесь закрыли, я с ужасом ждала его появления. А сейчас при виде него меня одновременно охватывает радость и злость.
— Это становится некой традицией, — прошагав вперед и остановившись у решётки, произносит он. — Вызволять тебя из камеры, — поясняет, встретив мой вопросительный взгляд.
Насмешка и ирония в его голосе убивают мои последние нервные клетки.
— А я не просила об том! — огрызаюсь я.
Сажусь обратно и скрещиваю руки на груди. Я вновь злюсь сама на себя, но не сдерживаюсь и срываюсь на Рустама:
— Вызволять меня из камеры – это ваше добровольное хобби. Не нужно упрекать меня в этом!
Меня возмущает, что, даже будучи одетым в простые светлые джинсы и клетчатую рубашку, он выглядит очень представительно. От него пахнет дорогим парфюмом – я слышу нотки мускуса и амбры. От меня же несет бомжом, который продолжает храпеть рядом.
— Да, благодарить ты не умеешь… — произносит Рустам спустя пару секунд. — Жду тебя на улице.
