— Куда вы меня везете? — наконец задаюсь вопросом.
— На дачу. Там никто не проживает, будешь жить там, пока мы не найдем другое место для твоего пребывания.
Я киваю. Вжимаюсь в сиденье. Происходящее кажется мне сном.
Как только мы приезжаем и оказываемся в доме, я пустыми глазами осматриваю обстановку вокруг. Белоснежность интерьера пугает и завораживает одновременно. Рустам делает обход по дому. Я ставлю коробку на стол. Тянусь, чтобы открыть ее, но одергиваю себя. Нет. Не сейчас. Сейчас не время.
Подхожу к окну и вижу, что до моря рукой подать. К пляжу есть прямой выход из задней части жилья. Раньше я бежала бы к нему вприпрыжку и сияла от счастья. А сейчас я просто наблюдаю, как солнце погружается в морскую гладь, и ничего не чувствую.
Я пребываю в таком заторможенном состоянии, что даже это прекрасное явление природы не восхищает меня. Отворачиваюсь и вновь блуждаю по пространству дому. Его много. Тут практически нет мебели. Словно его только купили или собираются выставить на продажу.
Ступаю несколько шагов и замечаю, как с меня сыпется на пол песок. Сжимаю зубы. Чувствую себя настолько погрязшей в грязи, и не только изнутри, но и снаружи, что становится невыносимо. Испачканный пол действует на меня как триггер. Меня торкает. Я смотрю на кафель и чувствую, как срываюсь с обрыва.
Мне тут совсем не место. Все настолько неправильно, что аж мороз по коже. Я в доме сына человека, которого довела до сердечного приступа. Меня только сейчас накрывает волна осознания. Какого черта, Дамла? Очнись! Ты вообще понимаешь, что происходит? Собралась ночевать тут?
Я еле сдерживаюсь, чтобы не начать бить себя по щекам. Как раз в это время в гостиной появляется Рустам. Я смотрю на него и понимаю, что происходит полная вакханалия.
— Третья дверь справа – спальня, только там есть кровать. В доме практически пусто, все необходимое я привезу утром, — не глядя на меня, говорит он.
Мои нервы натягиваются, грозясь разорваться. Я теряю самообладание. Выныриваю из себя и сталкиваюсь с реальностью.
— Давайте начистоту, Рустам, — срывающимся голосом произношу я, ища его взгляд.
Мужчина замирает и поворачивает ко мне голову.
— На чистоту? — осматривает меня. — Поясни.
— Что вы задумали? Почему решили стать моим куратором. Я так понимаю, что все это вы затеяли? Я ведь права?!
Он молчит, выхватывает стул, стоящий рядом, и садится.
— Допустим. Что не так? — спрашивает, смотря на меня снизу-вверх. — Ты на свободе, не рада?
Мои губы механически дергаются. Нет, кажется, я не рада своей свободе, если этот человек будет маячить все время рядом. Он как живое напоминание о том, что я совершила.
— Мне интересен дальнейший сценарий. К чему все это? Что ты затеял? — не выдержав, я перестаю обращаться к нему на "Вы". — Ты решил мне отомстить?
Он тихо усмехается, но эхо в доме разносит его усмешку и делает жуткой. Мне хочется обнять себя руками от взгляда, что он устремляет на меня.
— Если бы я хотел отомстить, то позволил бы тебе в Варшаве полететь вниз с башни, — задумывается, хмуря брови. — Хотя нужно было остаться в стороне. Это был бы наилучший выход из всего этого дерьма.
Я инстинктивно киваю, соглашаясь с ним. Находясь в тюрьме, я не один раз прокручивала в голове сцену того, как чуть не сорвалась вниз. Тогда я узнала, что мамино сердце не удалось спасти.
В тот момент мне не хотелось жить. Это был крах. Не стало единственного смысла, который оставался в моей жизни. А впереди была лишь кромешная темнота. В тот момент мне хотелось лишь одного – к своим родителям. В их объятия.
