– Ну, друзья и сподвижники меня волнуют мало, – криво улыбнулся Самандар.
– Наши друзья могут постоять за себя сами. Зная твое въедливое стремление задать вопрос, который невозможно точно сформулировать, я ожидал от тебя другого.
– Хорошо, сформулирую вопрос иначе: что нужно Рыкову?
– Это другое дело. Рыкову нужно нечто большее, чем быть одним из Девяти, ему нужна абсолютная власть! И для этого он усиленно ищет…
– Доступ к МИРам Инсектов?
– Точнее, к «Игле Парабрахмы».
Иван Терентьевич с рассеянным видом сорвал одуванчик, повертел в пальцах.
– Это достаточно серьезная заявка… В последнее время я и сам чувствую, что поднимается некий темный ветер из «розы реальностей». Ты считаешь, что пришла пора перемен?
– Кто-то умело манипулирует Законом изменения энтропии. Готовит ее «пикирование», скатывание процессов структурирования к упрощению мира, к хаосу.
– Но ведь до предела еще далеко, если мы видим, что мир несовершенен.
– Кто-то постоянно опускает планку предельного уровня энтропии в нашей реальности. Предел может быть перейден в любой момент.
– Чего добьется при этом твой «кто-то»? Разрушения всех созданных за прошедшие века гармонических структур, всей реальности? Да и кто это, по-твоему, может быть?
– Не знаю пока. Но уже начались разборки между иерархами, и эхо тех боев непременно отзовется на Земле. Сначала в форме изменения социальных законов, потом физических, потом фундаментальных принципов бытия.
Парамонов встал со скамейки, подошел к воде и долго смотрел на гусиный пух, скользящий по ее глади. Сказал задумчиво:
– Я всегда считал, что в абсолютных реальных подпланах «розы реальностей» система скрытых конфликтов существует, но гармоническая, свободная от честолюбивых замыслов.
– Ты ошибался.
– К сожалению. Но если уж люди Внутреннего Круга начинают воевать…
– Все мы потомки Инсектов. Монарх не смог исправить в нас худшие черты насекомых, история человечества подтверждает это.
– Может быть, он снова пытается вмешаться в наши дела?
– Я чувствую его дыхание. Но он «дышит» в нашу Вселенную не один. Единственная надежда на то, что всем победителям нужны побежденные.
– Ты хочешь сказать, что при любом исходе Перемен люди выживут?
– Выживут муравьи, рабы муравейника, в который превратится социум Земли… если победу одержит Рыков.
– Что же ты предлагаешь?
– Я хотел бы побороться за сохранение реальности, пусть она и запрещена иерархами. Давайте объединимся: мы, наши приятели, остальные Посвященные I ступени. Я встречусь для начала с Соболевым, ты – с Ульяной Митиной. Можно и наоборот.
Парамонов улыбнулся про себя, зная отношение Вахида Тожиевича к девушке.
– Согласен наоборот.
Через несколько минут Самандар ушел, а Парамонов еще некоторое время бродил по саду, размышляя об услышанном. Но от впечатления, что ими кто-то руководит, как марионетками, дергая за ниточки, избавиться не удалось.
За кольцевой автодорогой машина вырвалась на Рязанское шоссе, и Василий прибавил скорость. Пейзажи по обеим сторонам дороги были великолепны, они напоминали другие – морские, которыми удалось за те два дня, что Вася отдыхал с Матвеем и его семьей, вдоволь налюбоваться.
У Матвея, как оказалось, была парусно-моторная яхта «Кристина» типа «Фишер-30», старенькая, но содержавшаяся в идеальном состоянии. На ней все они – Соболев, Кристина, Стас и Василий – и отправились в пятницу двадцать четвертого мая в путешествие, сначала по Неве, вниз от Петербурга, потом вышли в Финский залив.
