– Да, Степа, слышал я про мать твою, – сочувственно произнес Дымов. – Про тебя не спрашиваю, сам расскажешь, коль сочтешь нужным.
Он еще хотел что-то спросить, но спохватился и выпалил:
– Слушай, тебе же остановиться то негде! Давай, ко мне! У меня Зинка в больнице, ребятишек сестра в деревню увезла. Да, точно! Давай!
Несмотря на рядом открытую калитку, Микола перемахнул через ограду и, положив руку на плечо Степану, потянул того за собой.
– Пошли, пошли, – добавил он, вспомнив о Ластинине.
Решив, что тот никуда с больницы не денется, Дымов слегка подтолкнул Рочева в направлении Семенихи. Не прошло и часа, как сделав небольшой крюк и прихватив пол-литра первача, они сидели за наспех накрытым столом в доме Миколы.
1915 год
Ледяная вода крутила и вертела, то приподнимая его над поверхностью, будто давая глотнуть воздуха, то стремительно погружая вниз и прижимая к самому дну. Сил хоть как-то противиться стихии и попытаться спастись уже не осталось. Несколько раз Степан на мгновение терял сознание, ударяясь о каменистое дно, но тут же снова приходил в чувство и продолжал отчаянную борьбу со стихией. Он уже не ощущал ни холода, ни боли и несколько раз простился с жизнью. Но тут пучина в очередной раз, словно на прощанье вынесла его на поверхность, и Рочев сквозь мутную пелену в глазах различил прямо перед собой упавшее в реку дерево. Огромная береза, вероятно подмытая во время сейгошнего весеннего половодья, перекрывала в этом месте значительную часть реки. Течение пыталось вырвать ее из цепких лесных объятий, и даже несколько стащило вниз его крону, но ещё крепкие, не подгнившие корни надежно удерживали березу на плаву.
Инстинктивно вытянув вперед руки, Степан врезался в самую гущу запруды из переплетенных между собой крупных и мелких веток дерева. Это и спасло ему жизнь. Прибившаяся к дереву куча других кустов, веточек и прочего речного мусора, смытого с берегов реки, смягчила удар. Рочеву удалось из последних сил ухватиться за ветку березы, торчавшую над водой и удержаться на плаву. Рук и ног он своих уже не чувствовал, и откуда в тот момент взялись силы, он потом и сам не мог понять. Но как бы то ни было, Степан, перехватываясь руками за ветки, постепенно добрался до того места, где течение было не таким стремительным. Он понимал, что медлить и останавливаться нельзя – мышцы в любой момент могла свести судорога и тогда конец. И нужно выбираться из реки. Но понимать одно, а как сделать, если руки уже не слушаются?
Спустя несколько минут он всё же смог полностью вкарабкаться на ствол дерева. Затем немного перевел дух, обхватив дерево руками. В лицо дул прибрежный ветер. Он был не сильным, но достаточным, чтобы прилипающую, пропитанную водой одежду превратить в ледяные оковы. Степан попытался согреться, прижавшись к дереву плотнее, и на какое-то время это ему удалось. Он даже почувствовал легкое, разливающееся по спине тепло. Глаза тут же стали смыкаться и он на какое-то время провалился в беспамятство. И лишь торчащие толстые ветки не позволили ему снова упасть в воду.
Когда Рочев открыл глаза, вокруг стояла полная тишина. Сколько времени он так провел, Степан не понимал. Какая-то внутренняя сила заставила его ползти к берегу по стволу березы. «Ещё чуть-чуть, ёщё чуть-чуть, – мысленно помогал он себе ползти. – Если уж до сих пор живой, значит, будем жить».
