– Ты чего не в школе? – первое, что пришло на ум, спросил Григорий.
– Тю-ю, в школе, – протянул тот. – Уроки уж давно закончились. А дядька Никита приболел и дома лежит. А меня мать снег послала тут почистить. Родня он нам как-никак. Хоть и на киселе. А то, если долго проболеет, потом долго придется убирать.
Какие-то знакомые нотки послышались в голосе мальчишки, и Конюхов не преминул поинтересоваться:
– Ты, чей будешь-то, кисель?
– Емельяныча, Иваныча, Ларионов Анатолий, – бойко выпалил мальчишка.
Два года назад, незадолго до отъезда из деревни решил Григорий сходить на рыбалку. Времени на то, чтобы идти куда-то подальше не было, и он спустился к реке прямо у деревни. Вода уже достаточно прогрелась и Конюхов, сняв штаны на берегу, забрел в самый перекат. Недалеко от него стоял парнишка лет восьми и довольно проворно выуживал из воды одну рыбку за другой. Он не глядя складывал их в висевшую на шее холщовую сумку ни на секунду не отвлекаясь от ужения. А у Григория не клевало. Он сменил уже несколько мест, но ничего не помогало. В какой-то момент ему даже показалось, что малец подсмеивается над ним. Конюхов с грозным видом повернулся в его сторону, но мальчишки в реке уже не было. Он покрутил головой и, наконец, обнаружил знакомую фигурку на берегу. Желание рыбачить окончательно пропало, и Григорий побрел одеваться. Когда он поднял штаны, то с удивлением обнаружил под ними десяток хариусов. Конюхов посмотрел по сторонам и на самом верху угора увидел все того же паренька. Тот помахал сверху рукой, обнажив в счастливой улыбке свой отчасти беззубый рот. Конюхову захотелось поблагодарить пацана, но тот уже скрылся из виду. Позже он выяснил имя благодетеля и даже поговорил с его матерью, но самого паренька увидеть до отъезда из деревни не довелось. И вот, сейчас, тот мальчишка стоял перед ним.
– Может я чем подсоблю? – отвлек его от воспоминаний Толька.
– Спасибо, ты мне уже однажды помог. Теперь моя очередь, – расплылся в улыбке Конюхов и тут же задал давно интересующий его вопрос:
– Ты харисов на что удишь?
Мальчишка смутился и подошел ближе.
– А! – отмахнулся он. – Да, как и все, на что придется. На оводенка31 или на шура32. Токо, когда вода красна33, на шура не клюет. В большую воду лучше на меевный хвост. Но не в том дело.
– А в чем?
– Я словинку34 знаю.
– Скажешь? – поинтересовался Григорий.
– Скажу. Только…
– Что только?
Мальчишка замялся, не зная, что ответить.
– Только после того мне клевать не будет уже. Дед мой Емельян сказывал, – поникшим голосом произнес Толька. – Тебе будет, а мне нет.
– Ну, тогда не надо, не говори, – Григорий потрепал мальчишку по голове и снова спросил:
– Гаврила Оманов не знаешь где?
Толька удивленно посмотрел на милиционера и тоже вспомнил его.
– А-а-а, дак то я тебе… с тобой, то есть когда-то удил.
– Со мной, со мной, – согласился он с парнишкой. – Так, где Гаврила не знаешь?
Мальчишка с удивлением посмотрел на милиционера.
– Так на войне же он.
– На какой войне? – удивился Григорий.
Он не сразу сообразил, о чем говорит Толька. Но когда, наконец, сообразил, не обращая внимания на мальчишку, громко выругался.
– На финскую забрали. Уж с неделю как. И тетки Зойкиного мужика дядьку Семена тоже. И отца хотели, но не взяли.
– На финскую…, – протянул Григорий.
– Ага.
– И как же его так угораздило? В деревне, что кроме него мужиков больше нет?
– Не знаю, – Толька пожал плечами и, услышав чьи-то голоса, оглянулся.
