– Ты чего не разуваешься? – не поворачивая головы, проворчал Григорий сквозь отступивший сон.
Глаза открывать не хотелось. Ему и без того было понятно, что пришла она.
– Гриша, поднимайся! – Анисья стянула с головы платок и присела на лавку. – Телефонограмма с района пришла.
– С полчаса подождать не могла? – проговорил Конюхов, приподнимаясь с лавки. – Ну, читай что ли.
Опустив на пол ногу, Конюхов взлохматил волосы. Привычка была странная, но он всегда так делал, когда требовалось на чем-то сосредоточиться.
– Председателю ачемского сельского…
– Ты суть читай! Дай-ка мне, – он выхватил из рук Анисьи лист бумаги.
– Вам необходимо обеспечить посадку самолета в Ачеме. Для этого в срок до пятнадцатого ноября сего года следует обустроить ровную площадку длиной в двести пятьдесят метров и ширина не менее пятидесяти метров, – едва разжимая губы, пробубнил Григорий. – Секретарь Верхне-Тоемского райкома партии…
– И вот еще, от предисполкома товарища Деснева. Тоже самое написано, – Анисья Филипповна протянула ему еще один лист бумаги.
Конюхов взял его, пробежался глазами по тексту и отдал листок жене.
– Ничего не пойму. Какой самолет? Зачем он тут? Глупость какая-то. Может шутка? – он поднял глаза на жену. – Может, напутали чего?
– Нет. Я перезванивала.
– И чего тогда делать?
Григорий покрутил головой, словно что-то искал. Увидев, стоящий у порога сапог поднялся, подхватил костыли и поковылял к нему.
– Испытательный полет нового самолета руководство страны затеяло. С юга на север. С Молотова полетит в Архангельск и обратно. Маршрут такой проложили через нас. Хотя Молотов никак не на юге, – прокомментировала новость Анисья.
– А как с Молотова в Архангельск полетит через нас? Они же совсем рядом находятся. Верст тридцать всего между ними. К нам крюк делать уж больно большой. Зачем?
– С Архангельском рядом Молотовск находится, а самолет полетит с Молотова. Пермью раньше назывался. Переименовали еще до войны, – пояснила Конюхова.
– Ну, дела, – протянул Григорий.
– Велико дело названия менять. Сколько денег на то надобно. Будто других, главных дел нет. Да и народ только путать. Пермь чем не угодил. Молотовск, Молотов. Может нам Ачем в Молотовский переименовать? – прыснула Анисья.
– Ну-ко, жена! Нас не спросили. Прекращай! А если кто услышит? – повысил голос Григорий.
– Да-да, ты прав. Ладно, дальше что, – Анисья уже сама корила себя за сказанное.
Она подошла к окну и выглянула на улицу.
– Думать нужно.
– А Степанида Михайловна сказала, что вероятно ночевать экипаж у нас, то есть в деревне, останется, – убедившись, что возле дома никого, проговорила Конюхова.
– Степанида?
– Ну, да.
– Степанида…, – задумчиво произнес Григорий. – А-а, машинистка! – наконец, вспомнил он заведующую канцелярией в райкоме. – Она у меня книжку какой-то год взяла почитать и с концами.
– Ты не говорил…
– Вот, говорю. Статистический сборник «20 лет Советской власти».
– Я какой-то раз ее искала. У тебя спрашивала.
– У меня?
– Ты чего? – подивилась Анисья забывчивости мужа.
– Ладно, шут ты с ней с книжкой. О чем мы говорили? – спросил Григорий, дойдя до сапога.
– О самолете. И топливо сюда завезут, чтобы ему дозаправку сделать. Ан-2, вроде! Да, почему-то два. Один, видно, боятся отправлять…
– Да причем тут два! – воскликнул Конюхов.
Он не хотел нагибаться и пытался подцепить единственной ногой непослушный сапог, одновременно удерживая равновесие на костылях. Наконец, ему надоела эта забава, и он опустился на стоящий тут же небольшой березовый чурбачок.
