– Вы хотите сказать, что не намерены ей сообщить…
– Никогда! – В мрачном голосе прозвучала страстная нотка, будто он произносил клятву, но она быстро затихла.
– Но я подумал, что…
– Ты. Подумал. Что?
Холод. Этот человек был таким холодным. Как Темза в январе. Или как самые низкие круги ада, куда души, слишком темные, чтобы гореть, приходят, чтобы составить компанию дьяволу.
Глубокий, многострадальный вздох был слышен даже сквозь шум поезда.
– Да какая разница, что я подумал! – Голос Мердока звучал скорее раздраженно и разочарованно, чем испуганно, и Фара подумала, что он, вероятно, самый смелый человек на свете.
«Поезд!» Фара узнала дребезжащий грохот. Ритмичные щелчки, покачивание, слабые запахи угольного дыма и влаги. Когда она решила отправиться в путешествие? Тревога разгорелась еще больше, когда она ухватилась за недавние воспоминания. Разве она собирала дорожный сундук? Она путешествовала по работе? Почему она была не в состоянии вынырнуть из этого тумана достаточно надолго, чтобы поднять тяжелые веки или пошевелить еще более тяжелыми конечностями?
Паровозный гудок расколол воздух, и Фара заметила, что они начали замедлять ход. Боже, ей было необходимо пошевелиться! Нельзя, чтобы ее застали спящей, когда они прибудут к пункту назначения, не так ли? Но кто ее попутчики?
Тут еще одно слово ворвалось в ее возвращающееся сознание.
«Глазго!»
Да что она вообще делает в Глазго? Веки Фары затрепетали, она почувствовала, как напрягаются ее мышцы, и сочла это признаком выхода из одурманенного состояния. Это было так на нее не похоже. Она никогда не принимала препаратов, которые помогли бы ей заснуть. И никогда не пила большого количества спиртного из страха оказаться в подобной ситуации. Так что же происходило? Может, ее отравили?
Страх пронзил прорехи в ее памяти, и Фаре стало казаться, что она несется к истине со скоростью парового двигателя поезда.
«Могу я поцеловать вас, Фара?»
Она была с Карлтоном. Он сделал ей предложение – в некотором роде, – и она сказала… Что?
– Ну ладно. – Грубый голос Мердока прервал ее сосредоточенность. – Пойду приготовлю все, что нужно, Блэквелл, а вы последите за девочкой.
«Блэквелл!» Сердце Фары бешено забилось, а разум попытался наверстать упущенное. Она ведь почти добралась до разгадки. Блэквелл… Шотландия… Поцелуй… Ну почему у нее не выходит сложить вместе части этой мозаики!
«Надеюсь, вам понравился поцелуй, миссис Маккензи… Потому что он станет для вас последним…»
Дориан Блэквелл, Черное Сердце из Бен-Мора. Она у него! Он ее забрал!
Глаза Фары распахнулись как раз в тот миг, когда два джентльмена в черном передавали друг другу флягу, хотя достаточно было взглянуть на их лица, чтобы понять, что эти мужчины вовсе не похожи на джентльменов.
Они были одни в частном вагоне, и такой роскоши Фара не видела никогда в жизни. Неясные образы винно-шелкового дамаста и бархата на окнах и мебельной обивке поразили ее ошеломленные чувства. Цвет крови. Если не считать крупных мужских теней в середине вагона, этот цвет преобладал в декоре.
«Это бессмысленно, – подумала Фара. – Если кто-нибудь и был пропитан кровью, так это Дориан Блэквелл». Судя по тому, что она о нем слышала, он просто плавал в реках, полных густой крови своих врагов. Так почему же казалось таким невероятно неправильным, что его шелковый галстук и воротничок под жестким подбородком столь чисты и белоснежны?
