Первые минуты пути мы проводим в молчании, которое ничуть не напрягает. Наоборот, так проще.
Не знаю, о ком или чём сейчас думает Олег, но я – о нём. Он странно ведёт себя со мной. Сначала – явный интерес, спасение, понимание и поддержка. Потом – полный игнор. А затем – обескураживающее поведение с выбором старосты. И после всего этого – как ни в чём ни бывало заезжает за мной. Надо же, и адрес запомнил. А ведь знакомых у него явно немало. Значит, я всё-таки выделяюсь? Но тогда что за странные качели он мне устраивает?
Хочется понять его мотивы. И вообще его. Но что-то подсказывает – не стоит и пытаться.
Я бросаю взгляд на руки Олега, ловко управляющие рулем. Длинные и красивые пальцы. Вот только… Кое-где виднеются ранки, синяки, царапины. Это совсем не вяжется с образом богатенького пресыщенного вниманием парня. Конечно, такое состояние рук можно объяснить потасовкой с гопниками, от которых он меня вчера спас. Но… Не слишком ли легко ему это далось? И кинулся ведь с такой уверенностью, ни тени страха. Всегда был таким самоотверженным? А некоторые его замашки… Что за образ жизни ведёт Олег?
– Вчера я хотел подвезти тебя до дома, – неожиданно говорит он, и моё сердце пропускает удар. Почему каждый раз, как этот парень внезапно заговаривает, у меня возникает ощущение, что меня застают врасплох? – Но за тобой приехали.
Олег усмехается чему-то в своих словах. Затем вдруг требовательно спрашивает:
– Кто он?
Делаю глубокий вдох, пытаясь сосредоточиться. С чего такой вопрос? И главное – стоит ли отвечать?
Пауза затягивается – пора бы нарушить.
– А… – так и не определяюсь с ответом. – Эм… Какая тебе разница?
Вопрос вырывается сам собой, но и пусть. Олег действительно не имеет права лезть в мои дела.
– Есть, раз спрашиваю, – мелькнувшее на какие-то секунды раздражение на его лице сменяется задумчивостью. – Как я уже говорил, ты мне нравишься.
И тут я не выдерживаю.
– Ага, я прям почувствовала это в твоих словах о моей неспособности быть старостой, – запальчиво выдаю.
Слова уже сказаны, и нет смысла о них жалеть. Теперь, когда эта тема всё-таки открывается, я только распаляюсь в эмоциях.
Но Олег не теряется, словно и не удивившись.
– Сказал, как есть. Ты бы видела себя, когда вставала. Я думал, вот-вот, и в обморок свалишься, – без тени раскаяния отвечает он.
Жар подступает к щекам, когда я вспоминаю тот момент. Значит, моё волнение было так заметно?..
– Но зачем было говорить это? – уже спокойнее спрашиваю, хотя голос всё равно предательски подрагивает. – Раз уж ты такой самоотверженный, предложил бы себя на эту роль, и всё на этом.
– Я всегда говорю правду, – равнодушно отвечает Олег. – Своеобразный принцип. Могу о чём-то умолчать, но если говорю, то как есть.
Вздыхаю, размышляя над ответом. Неплохой, конечно, принцип, но интересно – он всегда был или что-то послужило его становлению?
К тому же, есть разница между прямолинейностью и бестактностью. Говорить правду – одно, но делать это, когда человек не готов услышать или не спрашивал – совсем другое.
К счастью, мне хотя бы не приходится формулировать ответ – паузу снова нарушает Олег.
– Знаешь, одна из причин, по которой я тогда так сказал – твой характер. Давно пора научиться стоять за себя. Я просто создал ситуацию, которая спровоцировала тебя показать хоть какие-то зачатки личности. Ты слишком закрыта.
Снова вспыхнув, хмурюсь. Он решил взяться за моё воспитание? Да с чего бы?..
